- И прямо так вредно?
- Ну, на Западе такого 'молодежного' пойла нет. Было, но запретили. Показатель? - Возможно.
- А для меня больший показатель, что коллеги из Джанелидзе говорили, вал идет панкреатитов у молодых совсем
пациентов - да и на вскрытии - печенка у современных двадцатилетних - как у сорокалетних. Это для меня тоже
показатель.
- Ладно, не такое пили. От одной не развалимся.
- И еще раз напомню - нам сейчас панкреатиты лечить сложно будет. И цирроз - тоже.
- Да поняли. Поняли...
- И нестояк еще до кучи!
- Ох, поняли... Хватит уж, а?
Общее собрание - или митинг - начался даже чуть раньше. Как я понимаю, собрались если и не все, то многие.
Толпа жужжала, как большой рой пчел. Во всяком случае, так было слышно из нашего салона. Вместо трибуны использовали
нашего 'Найденыша'.
Пока мы собирались в толще толпы началось какое-то движение - как оказалось кому-то били морду. Но за помощью
ко мне никто не обратился, так что я и не понял - что там было такое. Наверное, отголоски разборок родителей с
протестантами.
На БТР залез Овчинников. Голос у дядьки поставлен хорошо, не особо надсаживаясь, командир изложил вкратце
ситуацию:
- Петропавловцы и петропавловки! У нас осажденная Крепость, каждый человек на счету, требуются общие усилия и
потому от каждого, кто в Крепости находится, требуется полная самоотдача. Иначе не выживем. Поэтому безделье и
всякое вредительство, снижающее нашу обороноспособность - является преступлением. Личной угрозой каждому.
Перед гарнизоном ставится вопрос - выгнать из Крепости трех типов, от которых пользы нет, а вред - есть?
Работать не хотят, хотят Власти. При этом провалили самую простую задачу - и с большими потерями. Мало того, вчера
один из их компании напал на медсестру в медпункте с целью изнасилования, за что и был убит.
Вот эти субъекты.
(На БТР поднялись двое уже виденных мной утром - и Друг Покойного. Поднялись даже где-то спокойно. Не знаю, то
ли Михайлов пообещал им всяческих чертей в случае сопротивления, то ли пока не понимают, что дело идет к концу.
Раньше-то еще и не такое сходило с рук...)
- Я требую, чтобы нам также дали слово! - голос у Друга Покойного тоже отлично поставлен.
- Наговорились, хватит - обрезает стоящий внизу Михайлов.
- Нет времени на дебаты. Сейчас те, кто считает, что выгонять этих дармоедов не надо - встает сюда, за БТР.
Если таковых наберется больше половины - останетесь тут. Если меньше - вам в Никольские ворота - ну или в
Иоанновские. - Овчинников спокоен как сидящий в Зоомузее Березовский мамонт.
- Я требую, чтобы хоть видимость законности была соблюдена!
- Будет соблюдена законность. Не видимость ее. Мы всего - навсего выгоняем вас оттуда, где вам не нравится.
Как это делали в демократических Афинах. Вы при этом не являетесь гражданами Петропавловской крепости, никаких
оснований для вашего нахождения здесь нет - и по правилам за хулиганство и неподобающее поведение сотрудники
Заповедника имеет право выставить вас вон.
Тем временем из толпы выходят люди. Набирается неожиданно сотни три.
Но по сравнению с остальными - это очень немного.
Не половина.
Дальше правозашитник пытается что-то прокричать, но его ловко сдергивают с брони. В скором времени всех троих
тащат мимо нас - в ворота.
Тут происходит задержка. У ворот лежит жердь, к которой привязан упокоенный вчера Надеждой деятель.
- Покойничка своего захватите - для достойных похорон - удовлетворенно говорит Михайлов.
- И не вздумайте в Неву выкидывать - тут вам не Ганг - добавляет полный мужик - он как раз в день нашего
прибытия сюда отводил женщин в тюрьму, в самое безопасное на тот момент место в Крепости.
- А если мы откажемся? - нагло спрашивает один из троих остракизнутых.
- Я рассказал этому парню, что вы назвали его обезьяной. - Михайлов показывает на казаха - пулеметчика,
который с непроницаемой физиономией наблюдает за всем этим сверху.
- И что? Расстреляете нас, сволочи?
- Нет. Он вам прострелит по одной ноге каждому. И если не уберетесь быстро - прострелит и другую. А потом
руки. Он знаете неторопливый. Но меткий. Хотите попробовать?
- Оружие нам дайте!
- Уже давали. Результат известен. Ничерта вы не получите!
- Минутку! - к группе подошел тот самый здоровяк - омоновец, который Дункан.
В руках у него швабра с какой-то гнусной тряпкой.
Что особенно удивляет - наиглупейшее выражение его лица.
- Эта, вы покойному кем приходитесь - вдовой или вдовцом?
- Что за издевательство!?
- Эта, никакого издевательства. Просто вам по наследству - вот штанишки покойного причитаются. И можете швабру
взять - все какое - никакое оружие. Глядишь еще и станете людьми, по примеру дарвиновской обезьяны.
Правозашитник плюет нам под ноги.
- Мы вернемся! И вы еще горько пожалеете, быдло, мразь...
- Еще слово - и я тебя прострелю - серьезно и как-то очень убедительно говорит Михайлов.
Фонтан затыкается. Трое, взяв жердь с трупом, идут в ворота.
Следом проходят двое автоматчиков из службы безопасности Заповедника.
