Окатывает ледяной волной, как когда в детстве весной с плота упал.
Морф.
Из расстегнутой на груди хламиды свисают две маленькие синие ручки.
Пытаюсь нащупать рукой автомат.
Еще раз передергиваюсь от ужаса - АК на боку нет.
Вмать!
Я ж его там и оставил, у переднего колеса.
Чтоб под рукой был.
Морф слегка раскачивается.
Нелепо шарю руками по себе...
Где-то ж у меня пистолеты были...
Три штуки...
Не успею...
Ничего не успею...
Все!
Теперь - точно все!
Морф разевает пасть.
- Аххррушшии. Ахххрушшии хеммхааа.
Туплю неимоверно. Такое только на экзаменах было - когда надо немедленно соображать, а нечем и никак. Он что -
говорит?? Говорит???
- Аххррушшии!!! Ахххрушшии хеммхааа!!!!
Эта скотина явно злится. Да и до этого не аллегория дружелюбия и добродушия был. Челюсти в метре от лица мозг
просто отключили! Но пока не атаковал - есть время. Что ему надо? Что обычно требуют при первом знакомстве? При
таком знакомстве? Что я бы потребовал?
- Ахххрушшии хеммхааа!!!! Ахххрушшии хеммхааа!!!! Ахххрушшии хеммхааа!!!!
Судорожно память выволакивает из глубин мальчишку, которого дразнили прозвищем 'сушеные кузнечики' соседи по
палате. Волчья пасть, незаращение верхнего неба. Очень похоже у него получалось. Здесь - то что?
Морф ступил на шаг вперед. Пятиться мне некуда - за спиной машина.
Совсем мне в лицо с мерзким смрадом мертвечины с ацетоном:
- Ахххрушшии хеммхааа!!!!
- Оружие? Оружие?
- Ахххрушшии. Хеммхааа!
- На землю?
- Хеммххааа...
- Автомат - там.
- Хисохххессс!
Выкидываю из кобуры ПМ. В последний момент думаю, что мог бы применить, потом понимаю, что нет - не успел бы.
- Храссиххаа! Хеммхааа!
Уже в установившемся ритме кидаю вниз рацию. Пытался ее включить, но не получилось - пальцы не слушаются. А
еще может от того, что старательно пытаюсь вспомнить - что-то в его речи очень напоминает не только бедолагу с
кличкой 'сушеные кузнечики', еще что - то... Что то очень знакомое... Вот вертится...
Странное ощущение - было такое. Когда я с двумя балбесами на передних сидениях, уверенными в том, что марка
'Мерседес' гарантирует от всех бед, невзирая на лысые покрышки и криворукое вождение вылетел на поворот в селе с
дурацким названием Большое Опочивалово. Только-только начался дождик и эти первые минуты всегда самые страшные -
асфальт еще не мокрый, а капельки воды еще не растекаются, а остаются шариками, покрытыми пылью - и дорога
оказывается сплошь покрытой такими водяными микроскопическими шарикоподшипниками, на которых и нормальная машина
идет юзом, а уж на лысых покрышках - то и тем более.
Ну, мы и пошли вертеться, дав два полных оборота на 360 градусов, как корова на льду, после чего улетели в
кювет. И все это время отчетливо запомнилась до мельчайших деталей вся обстановка вокруг, и я успел передумать
чертову прорву всего, правда превалировало утилитарное - сейчас врежемся в этот грузовик левым бортом, значит
повреждения у меня будут как на рис.38 учебника по судмедэкспертизе, нет проскочили, значит воткнемся передом в
'Жигуль', значит повреждения пассажира на заднем сидении слева будут как в случае, описанным у рис.40 - того же
учебника - и в том же духе.
А потом втроем мы выдернули тяжеленный 'Мерс' из кювета - на голом адреналине. И не проносилась передо мной
вся жизнь...
И сейчас я вижу отчетливо бежевые метелки прошлогоднего бурьяна, серый мерзкий снег, репейник на хламиде
морфа, отчетливо - хоть рисуй потом по памяти - все пятна на его роже и все зубы... Да акула симпатичнее! Но это не
все... С речью что-то... Его речь очень характерная. Было... Точно было... Когда? Что-то с опухолью.. Точно!
Раковая опухоль - молодой очень успешный инженер 34 лет. Отличная семья, отличная карьера, отличный специалист
и видимо очень хороший человек - друзья к нему ходили все время, даже когда стало четко ясно, что это - все. Мне его
спихнули, потому как студент-шестикурсник уже может что-то делать, а больше уже пациенту и не нужно. Опухоль была не
курабельна. Ни оперативно, не терапевтически. И развивалась стремительно, отчего у пациента отключались одна за
другой функции мозга - то он забыл как логарифмировать, потом уже становилось невозможным считать - это ему-то
блестящему совсем недавно инженеру, потом резко ухудшилась речь - сначала перестал говорить сложносочиненными
предложениями, дальше он мог говорить на странном языке, состоявшем практически из существительных - и понимал тоже
максимально упрощенную обращенную к нему речь, отчего мучился не меньше, чем от болей...
Но я -то хорош гусь. Взяли тепленьким. Остается только покрываться холодным потом. Хорошо еще не обделался.
Вот есть такая теория, что обсираются от ужаса не трусливые люди, а те, которых в детстве хвалили
