Теугорлиц.
Получив вместо ответа лишь интенсивное отрицательное мотание головой, барон пожал плечами и объявил о начале поединка. Вот нашлось и четвертое обстоятельство, насторожившее Аламеза. Его соперник не хотел, чтобы кто-либо слышал его голос. Он еще не был рыцарем, чтобы давать обет молчания, следовательно, причина такой таинственности могла крыться лишь в одном. Соперник опасался, что Дарк его узнает, а значит, под доспехами скрывался вовсе не Марвиг ванг Фаберлинг, а кто-то еще, противник не только загадочный, но явно куда более опасный.
Предчувствия не обманули моррона, а логика, к сожалению, не подвела. С первой же секунды схватка пошла в головокружительном темпе, а Дарк едва успевал отпрыгивать да отклоняться от быстро летавшего по воздуху молота. Похоже, враг, несмотря на непредставительное телосложение, обладал недюжинной силой и завидной выносливостью. Он практически не отдыхал, нанося один за другим удары, каждый из которых был таким мощным, что мог не только сбить Аламеза с ног, но и снести ему голову с плеч. То, что поверх стальной поверхности тяжелого и грозного оружия было нашито несколько слоев толстой кожи, значительно смягчавшей удар, казалось еле успевавшему увертываться моррону весьма сомнительным утешением.
Дарку не оставалось ничего иного, как только скакать, подобного горному козлу, из одного угла площадки в другой и слушать, как безумствует рукоплещущая его сопернику толпа. Зрители злопамятны, они не простили моррону то, как он обошелся с их любимчиком Тильвом, да и, честно признаться, умение его нынешнего противника заслуживало бурных аплодисментов. Аламез забыл о боевом топоре, бесполезном при таком раскладе, да и щитом мало пользовался, боясь, что первый же удар молота, принятый на него, оставит на стальной поверхности внушительных размеров вмятину да и левую руку сломает. Когда удары настолько сильны, не стоит и помышлять об отражении атак, а надо молиться, чтобы ноги не подвели.
Бегать нельзя бесконечно, тем более когда место ристалища ограничено. Нечеловечески сильному противнику наконец-то удалось зажать моррона в угол, и один из последующих ударов молота непременно должен был оказаться последним. Только чудо могло спасти Аламеза, и оно, как ни странно, случилось. Барон ванг Теугорлиц вдруг остановил бой и жестом подозвал Дарка к себе.
– Юноша, вынужден сделать вам замечание, – громко произнес почетный рыцарь, так чтобы его слова услышала толпа. – Вы деретесь недостойно, как трусливый мужлан! За все время поединка вами не было нанесено ни одного удара, не отражена ни одна атака. Или вы одумаетесь и пересилите свой страх, или вы больше никогда не примете участия в состязаниях оруженосцев! Выбор за вами! А сейчас на линию и продолжайте бой!
Хоть Дарк и обещал Мартину драться попроще, но обстоятельства не оставляли ему выбора, как только провести очень коварный и рискованный прием. То, что судья прервал бой и соперники встали на исходные позиции, дало моррону второй шанс взять инициативу в свои руки и больше ее не выпускать. Только непрерывно атакуя и действуя непредсказуемо, он мог рассчитывать на успех да и на то, чтобы уйти с площадки ристалища на своих двоих, а не уползти калекой.
Едва судья дал отмашку, как Дарк, прикрывшись щитом, ринулся навстречу занесшему молот для удара по голове врагу. Когда до столкновения молота с его шлемом оставались считаные доли секунды, моррон резко изменил направление бега и отпрянул вбок. Если бы несущееся вниз оружие врага хоть вскользь задело плечо Аламеза, то ему вряд ли бы удалось удержаться на ногах, но судьба проявила к смельчаку благосклонность. Молот пролетел мимо, а уже в следующий миг край щита Дарка полоснул противника по забралу. Удар был несильным, скользящим, но он заставил врага замешкаться, а моррону дал время, чтобы пустить в ход истосковавшийся без дела топор. С жутким гулом тупое оружие опустилось на левый наплечник того, кто скрывался под именем ванг Фаберлинга, а затем тут же взмыло вверх, чтобы испытать на прочность его шлем. Однако противник каким-то чудом вывернулся из-под удара и, отпрянув на пару шагов назад, вновь занес молот. Не только Дарк, но и зрители были обескуражены, ведь даже самый могучий боец не смог бы так быстро оправиться от сокрушительного удара по ключице. Хотя бы на пару мгновений его рука должна была повиснуть плетью, но этого не случилось. Неизвестно, что подумали зрители и какие мысли пришли в голову не остановившему бой судье, но Дарк теперь точно был уверен: тот, с кем он сошелся в схватке, вовсе не человек.
«
К сожалению, зачастую одного желания мало, а ярость не помогает бойцу. Аламез атаковал, метясь топором в поднятый левый локоть противника, но опоздал на какую-то долю секунды. Вместо того чтобы ударить занесенным над головой молотом сверху, враг сделал оружием быстрое круговое движение вниз и не только выбил топор, но и сильно ушиб руку моррона от локтя до самой кисти.
За спиной развернувшегося от удара вокруг своей оси и инстинктивно отпрянувшего назад Дарка раздались испуганные крики. Видимо, взмывший ввысь боевой топор полетел в сторону зрителей. Боль продлилась недолго, да и рука уцелела, обошлось без перелома, но Аламез остался без оружия, а судья почему-то не желал прекращать бой. Впрочем, последнее обстоятельство было моррону только на пользу. Пока поединок продолжался, у него еще был шанс одержать победу.
Не успел моррон опомниться, как враг подскочил к нему и нанес мощный боковой удар в шлем. Все случилось так быстро, что Дарк ни за что не успел бы увернуться, но тут произошло непредвиденное: его левая рука как будто сама собой поднялась и подставила под несущийся молот щит. На пару секунд Аламез оглох от грохота, ворвавшегося в его уши, а его онемевшее тело ощутило лишь вибрацию трясущейся стали, дрожь мышц все еще поднятой вверх левой руки, резь в пояснице и спазмы, как будто вывернутого наизнанку живота. Глазам же моррона предстала ужасающая и одновременно приковывающая взор картина – его щит, подобно стеклянному витражу, разлетелся на десяток мелких осколков.
Согласно законам мироздания, такой мощный, сокрушительный удар должен был отбросить Дарка на несколько шагов назад, сбить его с ног и выбить за флажки, обозначавшие границу турнирной площадки. Однако этого не произошло, моррон стоял, как вкопанный, и кричал от боли, хоть сам и не слышал своего крика. Оцепеневшее тело не повиновалось Аламезу, но все равно кто-то как будто им управлял. Не понимая, что происходит и откуда взялись силы, обезоруженный моррон бросился на вновь поднимавшего молот врага и, выставив вперед правое плечо, ударом наплечника под низ забрала сбил его с ног.
Как только тело худощавого силача ванг Фаберлинга коснулось земли, судья прекратил бой.
– Молчать! – громко выкрикнул барон ванг Теугорлиц, чтобы заглушить рев воодушевленной увиденным зрелищем толпы. – Потеря топора осложнила положение фон Херцштайна, но у него оставался еще щит, который также является частью оружия воина и которым также можно наносить удары, поэтому я и не остановил поединок. Когда же доблестный ванг Фаберлинг, показавший завидное умение владения боевым молотом, разбил и разметал на десяток шагов щит противника, я собирался прекратить бой… собирался, но не успел, хоть и не мешкал. Фон Херцштайн также показал себя достойно! Доблесть воина кроется не только в том, чтобы наносить удары, но и в том, чтобы их мужественно сносить. Фон Херцштайну удалось это, а затем он тут же поверг противника наземь. Победителя назвать нельзя, поэтому я назначаю второй поединок между этими противниками. На отдых даю полчаса, после чего герольд снова выкрикнет их имена, и оба бойца выйдут на эту самую площадку. Щит фон Херцштайна сломан, а молот ванг Фаберлинга поврежден, от удара на нем разорвался защитный кожух, поэтому оба противника выйдут на бой с оружием в обеих руках. Право выбора остается за ними, но двуручное оружие запрещено, впрочем, щиты – тоже. Победителя в этом бою ждет высокая награда, право участия наравне с рыцарями в завтрашнем турнире!
«
– Тальберт Арканс мертв, – огорошил Аламеза Мартин, снимавший с него доспехи. – Он погиб в схватке с морроном. Фанорий и Милена отомщены. Я хотел тебе сказать, но не успел, тебя вызвали на бой.
– Ага, дело рук толстушки-веселушки, – предположил Дарк, вспомнив, что в переодетой дамами компании был еще один моррон.
– Нет, не ее пухлых ручонок, – поразило Дарка признание Гентара.
