ей лишнюю боль. Вместо этого он молча помолился за нее.
— Стивен, ты еще слушаешь?
— Да, я здесь. — Он услышал звон стекла — она наливала что?то из бутылки в стакан.
— Это ты заставил меня начать пить. Ты это знаешь? — Это была неправда, но он не собирался с ней спорить. — От выпивки становится только хуже, — добавила она.
— Да. Я знаю.
— Как жаль, что я была такой дурой. Не знала, что происходит. Не поняла, когда у Джеффа начался роман на стороне. Теперь сижу… вспоминаю прошлое. Моя жизнь пошла кувырком так давно, что я и не помню, жила ли когда?нибудь нормально. Ты меня понимаешь?
— Понимаю. — Ей нужен Иисус, но сейчас не время говорить ей об этом.
— Бриттани с тобой?
— Спит. Она в безопасности. — Избитая и в синяках, и раны ее глубоки — родителям никогда не залечить их.
— Вряд ли она захочет меня видеть. — Стивену хотелось спросить, почему Кэтрин так думает, но он не стал. — Ты все?таки узнай у нее. Ладно? Я не хочу приезжать, если она из?за меня снова сбежит. Понимаешь?
— Да, Кэт. Я все понимаю.
— Ладно, я пойду, — сказала она тоном капризной девочки и уронила телефонную трубку.
И впервые Стивену стало больно за нее, а не из?за нее.
Юнис сидела в гостиной свекрови и пила чай, когда пришел Тимоти со своими друзьями. Он изменился — пожалуй, в лучшую сторону.
— Привет, ма! — Он подошел и крепко обнял ее. — Прекрасно выглядишь.
Она поставила чашку на блюдце, у нее сдавило горло.
— И ты тоже.
Он загорел, глаза сияют. Похоже, он вырос почти на дюйм за последний месяц и обзавелся мускулатурой. Его друзья заговорили все сразу, приветствуя Лоис. Было заметно, что они чувствуют себя свободно в ее доме.
Один из парней толкнул Тимоти в плечо:
— Постой, старик. Ты не говорил, что твоя мать такая клевая! Юнис покраснела.
Второй наклонился к Тимоти и сказал громким шепотом так, чтобы всем было слышно:
— Почему ты не предложишь ей потусоваться с нами?
— Хорош, парни. Вы ее смущаете. — Тим рассмеялся. — Не обращай на них внимания. Они просто дурачатся.
— Ладно, мальчики и девочки. — Лоис поднялась. — Все на кухню. Я сегодня испекла печенье. — Все потянулись за ней, словно цыплята–переростки за курочкой.
Юнис погладила волосы Тима. Они отросли до плеч. Тим передернул плечами и посмотрел ей в глаза.
— Знаю, знаю, — протяжно произнес он. — Папа оторвал бы мне голову, если бы увидел.
— У Иисуса были длинные волосы.
Он усмехнулся.
— Ну да. Так мы, по крайней мере, считаем. — Он сел рядом с ней. — Ты приехала проверить меня?
— Я скучаю без тебя. — Она больше ничего не могла сказать. Тим возмужал. Она так гордилась им и была благодарна свекрови за ее мудрость и любовь, которые вели его к Христу.
— Послезавтра я еду в Мексику.
— Бабушка мне говорила. Строить дома, так ведь?
— Мы собрали бригаду и нашли плотника, который будет нас учить. Один парень, который хорошо переносит жару. — Он еще многое рассказал ей о своих планах, о подготовительной работе, о собраниях по утрам, о том, что их цель — помогать бедным и нести им свет Благой вести.
Она слышала, как его товарищи болтают и смеются на кухне.
— Они тоже едут?
— Абсолютно все.
У него хорошие друзья. Они воодушевляли Тима, а не принижали.
— Ты вернешься домой после поездки в Мексику?
Его глаза затуманились.
— Вряд ли, мама.
— Даже погостить?
— Думаю, мне лучше остаться здесь.
У Юнис упало сердце. Она наклонила голову, чтобы сын не увидел ее слез. Она понимала, что Тим был прав, но от этого ей не становилось легче. Она хотела бы сказать, что его зовет домой Пол, но это было неправдой. Пол всем говорил, что скучает по сыну. И ей он говорил то же самое. Однако Пол ни разу не заикнулся о том, чтобы изменить их договоренность с Лоис. Он беседовал с Тимом по телефону, но редко и недолго. Полу нужно было думать слишком о многих людях. Но ведь она мать Тима. Она его вынянчила. Она учила его ходить, кататься на велосипеде, учила первой молитве. И в те далекие времена она не думала, что наступит такой день, когда она с радостью отдаст сына на воспитание пусть даже и Лоис, которую безмерно любила.
— Я молюсь за отца каждый день, мама. — На лице Тима отразилась боль, острая и глубокая, она появлялась всякий раз, когда Юнис приезжала к сыну, а отец оставался дома. Почему он должен хотеть вернуться в Сентервилль? — А ты?
— И я за него молюсь, милый… Постоянно… Он любит тебя, Тим.
— Пока его не отвлекают дела церкви.
Тим сказал это без всякой горечи. Он просто сообщил обычный, неприятный, выстраданный факт. Юнис осознала это медленнее.
Друзья Тима зашумели на кухне. Он повернулся на звук и подался вперед. Юнис снова уступила.
— Давай пойдем к ним, — предложила она, хотя на самом деле ей хотелось побыть с сыном наедине.
Она сидела за столом и слушала их оживленный разговор. Четырех юношей и двух девушек переполняло желание служить Господу. Сердце Юнис радовалось. Она впитывала их слова, как пересохшая почва воду.
Лоис улыбнулась ей и долила в чашку чаю.
— Ты стала чуть спокойнее, чем была, когда приехала.
— Я всегда мечтала, чтобы у меня был такой дом. Полный детей. В глазах свекрови мелькнуло непонятное выражение.
— Можешь здесь жить, сколько захочешь. Я всегда тебе рада. В любое время.
Лоис не стала задавать вопросы, не стала давить, несмотря на унылый вид невестки. Юнис была ей благодарна за это. Она и сама не знала, что сейчас чувствует. Вроде бы для уныния не было никаких причин, но это чувство как темная туча нависло над ней, Юнис казалось, что ее жизнь разваливается, а почему, она сама не знала. Она никак не могла понять, что идет не так и почему это происходит.
В воскресенье утром она пошла в местную церковь. Тим сидел рядом с ней с одной стороны, а Лоис с другой. Во время службы она еле сдерживала слезы. Пожилой пастор напомнил ей отца: седоволосый, худой, с живыми глазами, полными любви к Господу, и все слова, что он произносил, были взяты из Писания. Любовь к пастве переполняла его. Полу бы совершенно не понравилась музыка, звучавшая здесь. Прихожане исполнили благодарственную песнь о крови Христа. Они самозабвенно пели о страданиях и скорби Иисуса, о Его смерти на кресте и воскресении. Их не волновало, что гимн может быть политически некорректным, может задеть кого?то.
Когда богослужение закончилось, пастор встал у дверей. Он прощался со всеми выходящими. У него
