Война

тобой рядом противно. Забейся в дальний угол… Только умоляю тебя, не шевелись, не испускай флюидов!

– О, как мы от жизни оторваны, – посетовал Дарк, выполняя просьбу женщины, – от естественного мужского аромата и тошнит… Устроить бы взбучку Мартину, поди, это он тебя ко всяким благовониям приучил… Кстати, когда у меня появится такая возможность? Он же мне встречу назначил, а не ты. Где старый пройдоха скрывается? У самого-то что, кишка тонка оказалась на встречу прийти, или он, как всякий чернокнижник, святых мест боится? Так не я ж у Собора встречу назначал…

– Давай четверть часа потерпим: ты свидания с Гентаром, а я твою вонь! – огрызнулась дама, отвернувшись к окну. – И желательно молча!

– Будешь хамить, еще и сапоги скину! – пригрозил в ответ Аламез, откидываясь на довольно неудобную спинку сиденья, и, сделав вид, что собирается вздремнуть, закрыл глаза.

Карета много петляла. То ли кучер опасался слежки, то ли был вынужден то и дело сворачивать на боковые улочки, чтобы объехать большой поток горожан, устремившихся в день церковного праздника к Собору. Окно рядом с Миленой было плотно зашторено, рядом с Дарком – вовсе забито, так что Аламез не видел, куда они ехали, но, несмотря на частые повороты кареты, практически был уверен, что на север, то есть в самый центр враждебного им города. Это насторожило бы моррона, не знай он дурной привычки Мартина Гентара проживать с комфортом. Наверняка мастер иллюзорных чар, презирая опасность быть узнанным, остановился в лучшей гостинице города. И пока их карета тряслась по булыжной мостовой, нежился на мягком диване или в теплой ванне, плаксиво сетуя на злодейку-судьбу, заставившую его целую пару недель страдать от тягот походной жизни.

Зная аристократические привычки соклановца, Дарк полагал, что их короткая поездка по городу окончится или у ворот шикарного даже по меркам столицы особняка, или у порога дорогой даже для приезжих вельмож гостиницы. Однако он ошибся, чем был весьма удивлен.

– Все, приехали! – прокричал с козел кучер, естественно, по-шеварийски.

– Вылезай! – тут же скомандовала раскрасневшаяся Милена, всю дорогу обрызгивавшая платочек какой-то розовой жидкостью из маленького флакончика. – Комната семь на втором этаже, третья дверь от лестницы. И будь добр, воспользуйся случаем, помойся!

Не сказав ни слова, а лишь презрительно хмыкнув в ответ на упрек, Аламез покинул карету. Как ни странно, но его завезли вовсе не в богатый квартал. Горожане, живущие здесь, конечно, не пухли с голоду, но до состоятельного люда им было далеко. Глазам немного обескураженного моррона предстал вовсе не особняк и не блещущая красотой фасада гостиница, а маленькое, опрятное, но небогато украшенное двухэтажное заведеньице под странным даже для шеварийцев названием: «Бойцовая курица». Насколько рыцарь знал, бойцовыми бывали либо собаки, либо петухи, на худой конец, коты, но чтобы люди ради потехи и азарта заставляли драться куриц, о таком гнусном издевательстве над бедными домашними животными моррон еще не ведал. Идя к открытым дверям постоялого двора, Дарк думал вовсе не о предстоящей встрече, а о том, до чего же нужно довести бедных пеструшек да несушек, чтобы они принялись накидываться одна на другую. Ни одного более-менее походившего на правду предположения в голове моррона так и не возникло…

Глава 7 Дерзость – не порок

Человек – раб привычек, и этого не изменить, сколько ни старайся. Вор будет воровать даже в тюрьме, азартный игрок кидать кости даже в долговой яме, а пьяница заливать за воротник по любому поводу, даже во время церковного празднества, когда все порядочные люди находятся на моленье в Храме.

Трактир, находящийся на первом этаже постоялого двора, был переполнен шумно галдевшим людом. И это несмотря на не только неподобающий для выпивки ранний час, но и на начавшиеся во всех церквях города торжественные служения. Дурное пристрастие к вину собравшихся в «Бойцовой курице» горожан сыграло на руку моррону, вначале слегка побаивающемуся, что в одеянии нищего странника его выгонят взашей еще до того, как бдительная прислуга довольно приличного заведения успеет принюхаться к отвратным, застарелым запахам его давно не мытого тела. Многоликая и непривычно пестрая толпа непрерывно о чем-то шумела и требовала выпивки, громко стуча днищами деревянных кружек, когда по столам, а когда и по головам уже погрузившихся в царство дурманных грез дружков. В такой шумной кутерьме прислуге было просто не до того, чтобы приглядываться к новым посетителям. Разносчики блюд едва поспевали подкатывать к столам новые бочонки вина. Обильно покрывшиеся потом поварята на последнем дыхании сновали туда-сюда в дверях кухни, подавая блюда ненасытным любителям веселья и выпивки. А обычно скучающие без дела вышибалы настолько были поглощены подавлением одной за другой вспыхивавших в разных концах зала потасовок, что даже не успевали подбирать и вытаскивать за ноги на улицу валявшиеся на полу тела уже свое отгулявших.

Дивясь народному веселью, идущему наперекор и церковному служению, и явно проигрываемой шеварийцами войне, Дарк осторожно протиснулся к лестнице и, мгновенно вспорхнув по ней, очутился в полутьме тихого, совершенно безлюдного коридора. Если, конечно, не считать пары тел перебравших постояльцев, видимо, самонадеянно попытавшихся доползти до комнат, но заснувших всего в нескольких шагах от заветной цели. Освещение было плохим. Очертания дверей едва различались на фоне темно- серых стен, а то, что находилось ниже уровня пояса, вообще надежно скрывала темень.

Аккуратно переступая через распластавшиеся на полу тела, о присутствии которых под ногами моррон догадывался лишь по возне да храпу, Дарк добрался до двери под номером семь и взялся за круглую, перепачканную чем-то липким ручку. Наверное, ему стоило сразу распахнуть дверь и без оглядки погрузиться в гущу грядущих событий, но что-то его останавливало, не давало сделать последнего шага и наконец-то увидеться с соклановцами. Боязнью новых препятствий, трудностей и едва посильных задач это чувство считать не следовало. Скорее Аламез остро ощутил нежелание менять образ жизни и идти у кого-то на поводу. Как Дарк понял из сна, который таковым вовсе и не являлся, Мартин Гентар прибыл в столицу вражеского королевства вовсе не один, а во главе целого отряда легионеров. Всего один легкий толчок двери, всего один шаг внутрь комнаты, и жизнь бойца-одиночки должна будет в корне измениться. От объединения сил он потерял бы гораздо больше, чем власть над сплотившимися под его знаменем солдатами, он превратился бы из самостоятельной боевой единицы в крохотную безвольную часть нового отряда и должен был бы впредь доверять свою жизнь тем, о ком практически ничего и не знал. Единственным хорошо знакомым и более-менее понятным его соратником являлся Мартин Гентар, у которого всегда имелось множество тайн и от которого можно было ожидать любых сюрпризов. Милену он видел всего несколько раз, да и то общение с рыжеволосой красавицей нельзя было считать душевным. Весельчак Марк был хорошим приятелем, но в то же время и чуждым для него существом. Конечно, Аламез неплохо ладил с веснушчатым пареньком, пока они вместе разбойничали в лесу, но совершенно не знал, чем компаньон по лиходейству занимался в течение нескольких предшествующих столетий, а также какой шлейф историй и трупов тянулся за жизнерадостным бедокуром, которого Дарк, в определенном смысле, считал другом. Что же можно сказать об остальных? О собратьях по клану моррон фактически ничего не знал, но должен был вскоре вступить с ними бок о бок в бой и уповать на то, что они в нужный момент прикроют ему спину.

«Напрасно я на площадь пришел, да и зря помощью Гентара воспользовался. Нужно было самому в столицу пробиваться и самостоятельно действовать! Но сейчас уже поздно что-то менять, я прошляпил точку невозврата…» Придя к этому прискорбному заключению, Дарк Аламез нащупал под плащом рукоять так и натиравшего ему поясницу меча, другой же рукой резко толкнул дверь, а затем сделал шаг в неизвестность…

Яркий солнечный свет больно резанул по глазам уже привыкшего к полумраку моррона, а свежий воздух, струившийся в комнату из распахнутого настежь окна, ворвался в легкие гостя бурным потоком, так что он едва не потерял сознание, едва ступив на порог.

«Милена, видать, накляузничала, что от меня не розами пахнет, проветрить решили! » – усмехнулся про себя Аламез, закрывая дверь.

Предположение Дарка, конечно же, было абсурдным. Во-первых, мужчины, а тем более воины, гораздо лояльней относятся к естественным выделениям организма, и стойким запахом пота их не напугать. Они бы предпочли немного потерпеть, нежели пускаться на ухищрения вроде проветриваний или опрыскивания