терпеливо ожидал, когда же хищные твари размечут ворота по щепкам и наступит пора перейти от красивых слов, которые он уже все сказал, к благим делам, которые он пока еще не совершил.
«Ну, вот оно и случилось, вот и полезли из гнилостных недр непотребные образины! Наконец-то, а то уж я устал ждать», – усмехнулся Шак, стоя на дороге возле мирно щипавшей пожухлую травку кобылы и не думавшей бояться с ревом и грохотом появлявшихся из-под земли чудищ. Животные, в отличие от людей, примитивны. Они не мыслят, не пытаются выстроить логические цепочки и объять необъятное, они руководствуются лишь инстинктами. Чутье подсказывало лошади, что рядом со своим наездником она в безопасности, поэтому она и не намеревалась прерывать отдых с трапезой из-за того кошмара, который творился вокруг. «Еще недолго, совсем немного подождать осталось…– разговаривал сам с собой шепотом Шак. – …от сейчас они отряхнутся, избавятся от липкой слизи и пойдут на штурм, а мой лесной знакомец появится вон на том холмике. Надеюсь, я сумею подкрасться незаметно, а то придется мерзавца долго искать».
Одинокий рыцарь, наблюдавший за атакой деревни, не боялся чудовищ. Во-первых, потому, что находился шагах в двухстах у них за спиной. Во-вторых, потому, что они были существами искусственными, неразумными и беспрекословно повиновались приказам своего господина, и до одинокого путника на дороге им не было никакого дела. И в-третьих, Шак знал, чего хотел гробовщик и как бы тот поступил при возникновении угрозы лично для него. Он скорее исчез бы, позорно бежал, чем отвлек бы от боя несколько лишних десятков тварей. Ведь его не интересовали филанийские миссионеры как противники, они мешали ему как свидетели. Окрестности замка должны быть полностью очищены перед тем, что случится потом, во время штурма замка Лотара. Никто не должен видеть этого, совершенно никто, Вилар не мог допустить распространения легенд и слухов.
Скитальца печалила только участь Семиуна. Шак уже успел привыкнуть к забавному пареньку, и хоть роль шарлатана была уже доиграна, но привязанность осталась. Однако, с другой стороны, это было и к лучшему, что лекарь находится теперь в деревне, а не рядом с ним. Одно дело наврать про эльфийские мази и доспехи, якобы позаимствованные в особняке, а другое – придумать правдоподобное объяснение тому, что пареньку вскоре предстояло бы увидеть. Все имеет свой разумный предел, даже ложь, возможности которой порою кажутся сказочно безграничными.
Полчища тварей наконец-то достигли стен укрепления, а Вилар все еще не появлялся. Это естественно, ведь его же интересовал не процесс, не красочное зрелище разрушения и пожарища, а конечный результат. Если чудовища справятся с возложенной на их уродливые плечи задачей, то он появится всего на миг. Если же они подведут и на этот раз, как было уже прошлой ночью, то гробовщик пробудет на холмике чуть-чуть подольше: оценит ситуацию и сделает следующий шаг, уж точно смертельный для взявшихся за оружие святош и всех тех, кто вздумал им помогать.
Наблюдая за холмиком и изредка бросая взгляды на красочную панораму развернувшего сражения, Шак скрашивал ожидание праздными думами и совершенно не обращал внимания на то, что творилось у него за спиной, поэтому конское ржание, послышавшееся буквально над самым ухом, весьма его удивило. Повернувшись же, он просто обомлел. В трех шагах от него гарцевала на новом коне красавица Ола. Рука Шака легла на рукоять абордажной сабли, ведь ни одна прелестница в здравом уме не простила бы того, что он с ней сотворил, но почему-то девушку настолько поглотил вид штурма деревни, что она не только не пожелала поквитаться с обидчиком, но и полностью игнорировала его присутствие. Лишь под конец созерцания, поспешно разворачивая коня в сторону замка, девушка тихо прошептала себе под нос: «Интересно, этот кретин Мосо хоть догадался за подмогой послать?» – и лишь затем снизошла до обращения к Шаку:
– Ехал бы ты отсюда, рыцаренок…пока цел!
Девушка умчалась прочь на вороном скакуне, а Шак покатился с хохоту, наконец-то поняв причину такого странного поведения. Ведь он изменил внешность, и Ола, естественно, не узнала его. «Во, дурак, чуть ли сам себя не выдал!» – насмеявшись вдоволь, пожурил себя Шак, но затем быстро стер улыбку с лица. Отвлекаясь на красивую девушку, мужчина зачастую пропускает что-то важное или совершает ошибку, о которой потом долго жалеет. Скитальцу не повезло: он прозевал момент, когда Вилар появился на холме, и теперь только небеса могли знать, сколько он еще на нем пробудет.
Створки ворот сотрясались под ударами мощных лап, но все еще держались, не разлетелись на части. Рыцари и их слуги пока стояли спокойно, зная, что у них в запасе еще найдется пара-другая минут перед тем, как твари ворвутся вовнутрь. Первое чудище, представшее глазам Семиуна, выглядело ужасно: над частоколом показалась огромная голова с широко разинутой пастью, издающая грозный рык и пугавшая блеском громадных клыков, каждый из которых был длиной не меньше ладони лекаря. Стоявший рядом солдат замахнулся мечом, но был слишком медлителен, и уже через миг нижняя часть его туловища полетела вниз со стены, а верхняя – скрылась внутри ненасытной утробы. Голова монстра издала окровавленным ртом чавкающий звук, мгновенно перешедший в жалобное поскуливание. Семиун не понял, что произошло. Сначала он подумал, что внутри обтянутого гладкой кожей черепа находились шипы, которые зверь мог выдвигать по своему усмотрению, например, когда он собирался ринуться в атаку, но потом до парня вдруг дошло, что те короткие отростки, что торчали из яростно забившейся о частокол головы были не шипами, а арбалетными болтами. Голова исчезла, на ее месте тут же появилась новая тварь, но и она свалилась вниз, утыканная острыми штырями. Разместить стрелков на крышах домов было удачной идеей. Зоркие глаза мастеров дальнего боя видели, где бойцам на стенах приходилось туго, и когда чудовища одолевали, то стрелки делали то, что не смогли сделать мечи.
К несчастью, арбалетчиков было не так уж и много, и они крутились юлой, пытаясь прикрыть все места, в которые прорвались чудовища, но все-таки нескольким тварям удалось перебраться за стену и напасть на защитников с флангов. Все монстры приняли смерть от острой стали освященных мечей и, упав наземь, не растворились, не превратились в жижу, но отвлекшиеся на отражение их фланговых атак бойцы ослабили оборону на основном направлении удара. Вскоре враг вновь появился на стенах в нескольких местах, и с этим уже нельзя было ничего поделать. Стрелки не справлялись, не успевали перезаряжать арбалеты, а ряды пехотинцев неумолимо таяли. Широко разинув от ужаса рот, лекарь наблюдал, как летали со стен тела, иногда почти целые, но чаще всего разорванные на части. Такого сражения ему еще не приходилось видеть. Если в отряде филанийских миссионеров и был полевой лекарь, то он дрался где-то на стенах, для него просто не было работы…В этом бою солдаты священного воинства не замечали ранений и сражались до конца, а если и падали, то только бездыханными трупами.
– Ты что, уснул?! – прикрикнул толстяк Мосо на одного из рыцарей. – Бери двоих и марш на стену!
Шагах в двадцати от ворот чудовищам удалось захватить участок стены. Арбалетчики хоть и стреляли, но ряды нападавших постоянно пополнялись новыми тварями, и брешь в обороне росла. Для того чтоб ликвидировать ее, было мало выделенного отряда, но, как ни странно, рыцарь и двое посланных с ним бойцов успешно справились с возложенной на их плечи задачей.
– В сторону! – крикнул рыцарь троим выжившим миссионерам, пятившимся под натиском многочисленного врага.
Солдаты послушались его приказа и охотно отпрыгнули назад, уступив место прибывшему пополнению. Острый двуручный меч взмыл в воздух, и тут же со стены на землю полетела отрубленная рогатая голова, все еще клацающая в полете клыками. Затем в последний полет отправилось огромное косматое чудище с
