лекаришки нет.
– А мы щас проверим! – усмехнулся Крамберг и, сняв со своего плеча обмякшую руку Ринвы, тут же направился к дому, чтобы проверить это предположение.
Не ожидавший такой неразумной прыткости Аламез слегка замешкался и не успел вовремя остановить товарища, ухватив его за рукав, ну а потом моррону уже было не до того, ведь ему пришлось удерживать навалившееся на него тело девушки. Выкрикнуть же Дарк ничего не мог. По-шеварийски он говорить так и не научился, а отдыхавший корчмарь, возможно, вовсе не спал.
– Гара храпалявкает, Гару не тревогай! – внезапно подал голос слегка приоткрывший глазки корчмарь. – Обождявай мальца… час, могет, два…
– Делко важно, делко опасно! Пущай здравник твоей передком парнюге подтравленному сподможит, а уж задком подголовник слюнявкает да подгрызывает! – бойко парировал Крамберг, уже добравшийся до двери и собиравшийся в нее постучать.
– Всяк в поселье ведкает! – повысил голос проснувшийся толстяк, видимо, не на шутку встревоженный неразумным поведением Крамберга. – Гара добрый, Гара лечкает, но коль храпалявкает, злой, калечкает!
Уже принявшийся барабанить в дверь кулаком Крамберг ничего не ответил, лишь, повернувшись, рассмеялся перепугавшемуся корчмарю в лицо. К сожалению, Аламез был не в силах вразумить чересчур активно взявшегося за дело товарища, ведь сказать он ничего не мог, а прежде чем волоком оттащить разошедшегося Вильсета от двери, нужно было куда-то усадить или уложить Ринву, причем подальше от корчмаря. У хозяев трактиров и постоялых дворов глаз наметан, вблизи толстяк бы сразу понял, что это вовсе никакой не горняк, а переодетая юношей девица.
Тем временем Вильсет не собирался долго ждать на пороге. Не получив никакого ответа изнутри, герканский разведчик не нашел лучшего выхода, как пнуть ногой дверь и ворваться в дом мирно спящего лекаря. Не прошло и пары секунд, как до слуха моррона донесся какой-то треск и хруст, а затем раздался жалобный стон, побудивший Дарка к незамедлительному вмешательству, не исключено, что уже к запоздалому. Более не заботясь, куда положить Ринву, Аламез выпустил ее вялое тело из рук и бросился к двери, на ходу доставая из ножен отравленный меч. Когда же моррон ворвался в широко распахнутую дверь, то тут же и замер у порога, потеряв не только способность двигаться, но и дар речи. Такого он еще никогда не видывал…
Глава 5
Под флагом измены
Еще никогда, никогда в жизни Дарку не доводилось видеть такого огромного человечища, напоминавшего скалу, как размером, так и крепостью как будто стремящихся разорвать кожу и выпрыгнуть наружу мышц. Даже низкорослые, но плотно сбитые, необычайно крепкие гномы не выглядели столь могучими силачами, как представший глазам моррона здоровенный человек, нагишом выскочивший из кровати, чтобы защитить свое жилище от непрошеных гостей, а уж заодно и отомстить им парочкой переломов и серьезных ушибов за прерванный сладкий сон.
Что ни говори, а лекарь горняцкого поселка был крупным и чересчур мускулистым не только для человека, но даже для рослого воина-орка, которых Дарк немало повидал на своем веку. Однако это был человек, не гном-переросток, не великан-орк и уж тем более не полукровка-шаконьесс, а именно человек, но только уж слишком большой, широкоплечий и мускулистый. Вдобавок физиономия гиганта была столь неповторимо устрашающей, что, внезапно узрев ее в ночи, девять из десятерых мгновенно шлепнулись бы в обморок, а единственный обладатель крепких нервишек (
Квадратная, непропорционально большая даже для такого неестественно огромного тела голова была настолько коротко острижена, что выглядела, как наголо обритая. Она походила на гигантский, сильно приплюснутый по бокам орех, намертво приросший к остроконечным, угрожающе выпиравшим кверху ключицам и изобилующий множеством уродливых, костяных выпуклостей, которые и образовывали черты лица: угловатые надбровные дуги; широкий приплюснутый нос с раздвоенной горбинкой и с большими даже в нераздувшемся состоянии ноздрями; плотно прижатые к черепу крохотные округлости ушей; торчащие по бокам скулы и основательно выступающую вперед нижнюю челюсть. Тело же лекаря было сплошным скоплением мышц, не имевшим вовсе жира и кое-где поросшим черными, игривыми завитушечками редких волосков. Кулачища великана были под стать остальному телу. Они намного превышали размеры головы среднего человека и завораживали взоры дурней-противников грозно выпирающими костяшками.
Такие люди, как шевариец по имени Гара, рождаются раз в сотню лет и никогда не живут обычной человеческой жизнью, как, впрочем, и редко помирают от старости. Если их из страха не убивают еще в раннем детстве соседи, то в зависимости от стечения обстоятельств они становятся либо изгоями- отшельниками, блуждающими всю жизнь в одиночку по дремучим лесам и питающимися хищным зверьем, которому ломают хребты голыми руками, либо служат личными телохранителями королей. Даже могущественные герцоги и архиепископы не могут позволить себе по сану иметь в числе приближенных подобного здоровяка. Он слишком хорош, то бишь страшен да могуч, даже для самых высокородных аристократов королевских кровей. Его хозяином может стать лишь сам монарх, только избранному Небесами правителю и вершителю судьбы всего королевства позволено управлять грозным чудовищем. Увидеть же подобное чудо природы среди обычных людей, да еще не в клетке, было настоящим везением. Ну, а разозлить его до слюней, капающих из приоткрытого рта, смертельной неудачей!
Крамбергу удалось это сделать, хоть вряд ли целью герканского разведчика было испытать на себе гнев разъяренного силача. Неизвестно, что он сделал, когда без разрешения вошел в дом, и каким именно способом поднял громилу-лекаря с кровати: всего лишь грубо окрикнул или с разбега пнул ногой в живот, но возмездие спящего обрушилось на его неразумную голову гораздо быстрее, чем он мог ожидать и успел отскочить. И вот теперь неосмотрительный торопыга свисал вниз головой со стола, на который довольно жестко приземлился спиною, предварительно пролетев вверх тормашками две трети комнаты. Судя по всему, в ближайшие четверть часа Вильсет не должен был прийти в сознание, а очнувшись, вряд ли оказался бы способен крепко стоять на ногах.
Осмотр места схватки и довольно незаурядного во всех смыслах противника продлился не долее пяти секунд, которые обомлевший моррон простоял на пороге. По меркам драки это уйма времени, и хозяин дома успел бы уже несколько раз напасть на пришедшего на подмогу дружку незваного гостя, однако великан этого не сделал. Почти упираясь в высокий потолок комнатушки коротко остриженной макушкой, обнаженный лекарь неподвижно стоял, угрожающе пыхтел и устрашающе поигрывал мышцами своего могучего тела, но не сделал ни шагу вперед. Его сонные, слегка мутноватые глаза изучали не второго противника, а неотрывно смотрели на меч в руке Аламеза.
«
В этой крайне неблагоприятно сложившейся ситуации нужно было незамедлительно заговорить, причем, начиная беседу с нижайших извинений за вероломное вторжение и причиненное беспокойство. Однако Аламез не мог позволить себе открыть рта. Шеварийские слова, как назло, в голову не лезли, да и герканский акцент некуда было девать. Поскольку обычный способ ведения разговора оказался недоступным, моррону пришлось прибегнуть к языку жестов, универсальному, но уж больно подозрительному. Ненадолго склонив голову в поклоне, Дарк поднял левую руку с открытой ладонью вверх, давая понять, что пришел с миром, а правой убрал в ножны меч.
Без всяких сомнений, этот поступок был очень рискованным, ведь Гара мог тут же наброситься на вторгшегося в его владения чужака, как не поняв смысла жестов, так и проигнорировав попытку примирения. Однако иного выхода у моррона не было. Едва взглянув в глаза верзилы, Дарк мгновенно понял, что все равно не сможет воспользоваться отравленным оружием, приносящим не ранения, не увечья, а верную смерть. Несмотря на весь свой жутковатый вид, хозяин дома явно не был убийцей и хоть
