превратился в по-настоящему бессмертного воина и не гнушался пользоваться своей неуязвимостью. Он неустанно разил врагов, стараясь закончить кровавую жатву как можно быстрее, и не мешал им наносить себе при иных обстоятельствах серьезные или смертельные раны.
Поняв это, причем довольно быстро, Дарк решил не лезть в битву, хотя бы для того, чтобы не мешаться под ногами у друга. К тому же он прекрасно помнил рассказы товарищей, как он сам бился в таком же состоянии и что при этом довольно часто не различал, где пришедший на помощь друг, а где наседающий враг. Перспектива случайно быть раненным, покалеченным или даже убитым вошедшим в боевой раж другом не прельстила Аламеза, и он благоразумно, а вовсе не трусливо предпочел постоять в сторонке, тем более что старина Фламмер разошелся не на шутку, и окончание схватки было не за горами.
К сожалению, мир так странно устроен, что даже если ты сам не желаешь лезть в грязь, то обязательно найдутся доброхоты, которые тебя в нее впихнут. Вампирам приходилось трудно, и немудрено, что в их рядах нашлась троица хитрецов, пожелавших атаковать более слабого, не вступившего с ними в схватку противника. Они накинулись на мирно стоявшего на крыльце Аламеза, уверенные, что быстро совладают с ним, и вовсе не подозревавшие, что отлынивающий от боя «
Одного вампира Дарк убил еще до того, как тот успел оттолкнуться от мостовой, чтобы запрыгнуть на крыльцо. Торопливо и поэтому не очень метко брошенный дротик по счастливой случайности угодил врагу в прорезь шлема, хоть моррон метил в узкую полоску шеи между нагрудником и забралом. Двое других успели вспорхнуть на крыльцо, причем с разных сторон, и с ходу атаковали Аламеза как спереди, так и со спины. Довольно легко отбив мечом рубящий удар, нацеленный в шею, Дарк резко отпрыгнул к стене, чем помешал второму противнику нанести укол стилетом под ребра, и тут же прижался спиной к холодным и липким от крови камням кладки.
Теперь вампиры находились у Дарка по бокам. Что один противник, что другой были довольно сильными бойцами как в плане физических данных, так и умений. От атак кровососа справа моррон отбивался мечом, а от наседающего противника слева – заметно полегчавшей котомкой с дротиками, которую он использовал в качестве щита. Плохо, что Аламезу постоянно приходилось крутить головой, разрываясь между быстрыми противниками, ну а огромным плюсом его положения было то, что спина оказалась надежно защищена. Времени на проведение контратак у Дарка практически не оставалось, но зато и все усилия вампиров оказывались тщетными. Как кровососы ни тужились, какими бы ухищренными приемами ни пользовались, но так и не смогли ни заставить моррона оторвать спину от стены, ни принудить его к позорному бегству.
Тем временем в схватке Фламмера с вампирами наступил и явно проявился переломный момент. Боевой дух шеварийского воинства пал, и пораженные способностями противника да количеством своих потерь вампиры один за другим принялись ретироваться, а, говоря простым языком, позорно бежали с поля боя. Те же, кто еще на что-то надеялся, кое-как умудрялись держать строй и отбивать атаки без устали орудующего мечами Фламмера. Заметив это, противника Дарка поспешили поскорее закончить бой и побыстрее присоединиться то ли к обороняющимся, то ли к бегущим. Ради этого они решились на то, чего Дарк уже ожидал. Одновременно нанеся моррону удары, которые тот успешно отразил, вампиры не начали следующую атаку, а, отбросив оружие, кинулись на Аламеза, чтобы прижать его к стене собственными телами и банально, совсем неблагородно, загрызть. Как ни странно, но Дарк им вовсе не препятствовал на первом этапе реализации замысла. Он позволил кровососам схватить себя за руки и навалиться на грудь тяжелыми, давящими на ребра кирасами. И только когда шеварийские вампиры стряхнули с голов шлемы и уже собирались впиться клыками жертве в ключицы, и началось самое интересное и неожиданное.
Внезапно оба кровопийцы почувствовали то, что было надежно скрыто чарами их же собственного клана. Они ощутили истинный запах крови моррона, бывшей для них самым страшным ядом, и, на краткий миг преисполнившись страхом, инстинктивно ослабили хватку да отпрянули назад. Именно этого момента Аламез и ждал (
В конце схватки Анри уже весьма отдаленно напоминал человека и очень походил на диковинного зверя красного цвета, у которого некоторые кости, да и внутренности были не сокрыты под мышцами и кожей, а располагались поверх них, причем в весьма неподобающих местах. В какой-то степени это зрелище ужасало, в какой-то – вызывало смех, но Аламез был далек и от того, и от другого. Он просто стоял и смотрел на финал скоротечной битвы и при этом следил вовсе не за тем, какими виртуозными приемами Фламмер умерщвляет, а за тем, как умопомрачительно быстро затягиваются на теле грозного усача раны. В каком-то смысле это зрелище было для Дарка новым, ведь он никогда не наблюдал в бою за собратом, слышащим Зов, и не видел со стороны, на что избранник-моррон способен. Когда же слетела с плеч голова последнего вампира, тело Фламмера уже почти вернуло себе человеческий облик: торчащие наружу обломки костей скрылись под кожей, большинство ужасающих ран затянулись, а от некоторых даже не осталось шрамов.
– Ну что, дружище, кровавая жатва закончена? – спросил Аламез, когда Анри выпустил из рук мечи и оттер окровавленной ладонью мокрый от пота и крови лоб.
Фламмер не ответил, а лишь повернулся к Дарку лицом, отчего у Аламеза тут же перехватило дух. Он увидел в глазах старого друга совсем не тот взгляд, к которому привык. Это был взор палача, холодного, бесстрастного палача, у которого, будто у мясника или у охотника, не возникает абсолютно никаких чувств при разделке свиных туш или сдирании кроличьих шкурок. К счастью, этот взгляд был недолог. Фламмер на секунду опустил веки, а когда вновь поднял их, то уже посмотрел на друга
– А я-то, старый дурак, думал, у тебя соображалки хватит в резню не встревать, – с усмешкой и в то же время с укором произнес Анри, подбирая мечи и протирая их лезвия об одежды убитых. – Ты ж Зов сам слышал, должен же был понять…
– Правильно думал! – возразил Дарк. – Встревать-то я не встревал, но вот у троицы пиявок шеварийских вопросы ко мне возникли, пришлось ответ держать…
Наконец-то свершилось то, о чем оба моррона давно мечтали. Они одновременно пошли друг другу навстречу, а сойдясь, тут же обнялись.
– Я знал, что за мной придешь, – рассмеялся Анри, прослезившись. – Ну, конечно, не только за мной… но все одно приятно!
– Честно скажу, не только… Мартин, да и… – попытался Аламез ввести собрата в курс незавидных дел.
– О том знаю, – ответил Фламмер, отстранившись от друга. – О том мне уже Коллективный Разум поведал. И задача моя как раз в том и состоит, чтобы хотя бы половину наших братьев из подземелья дворца герцога Мартел живьем вытащить. Думаю, тебя уговаривать помогать мне не стоит, ты ведь тоже ради этого сюда через все подземелье махаканское притопал…
– Да, – кивнул Дарк, но затем счел необходимым уточнить: – Но путь от Верлежа до Удбиша исключительно ради тебя проделал!
– Знаю, – кивнул в ответ Фламмер, вдруг ставший необычайно серьезным и даже печальным. – Послушай, должен тебя об одной вещи не очень хорошей предупредить. Нам встречу с тобой праздновать некогда. Зов Коллективного Разума внутри цитадели Мартел очень слаб, и нам следует торопиться…
– Сколько осталось времени? – спросил Аламез, прекрасно понимая, как тяжело им будет спасти из темницы морронов, если Анри лишится данных ему способностей.
– Точно не знаю, – покачал головою усач, – но думаю, не более пары часов. Если не успеем…
– Можешь не продолжать, и так ясно, что туго придется, – ответил Дарк, уже развернувшись и сделав пару шагов в сторону дома, крыльцо которого, да и единственный зал весьма напоминали разделочную
