появились двое солдат и сержант.
– Развязать, отпустить, убедиться, что покинули Дерг, – кратко отдал распоряжение офицер и кивком приказал сержанту остаться.
Арестантов отвязали от стульев и вывели из кабинета. После того как дверь за ними закрылась, офицер оторвал взгляд от перечитываемого письма, обнаруженного за подкладкой, и обратился к сержанту:
– Они опасны, упрямы и совершенно не желают сотрудничать. Ты знаешь, что делать, но только без шума и свидетелей, – прошептал лейтенант, а затем добавил: – …живых.
Сержант не ответил, сержант лишь кивнул, ему уже доводились выполнять подобные поручения.
После вкусного, хоть и запоздалого обеда и часовой дремы в мягком кресле возле камина майор пребывал в прекрасном расположении духа. Скинув сапоги и расстегнув мундир более, чем допускали приличия, сердитый усач читал письма от генерал-губернатора, а на его мужественном лице застыло непривычное выражение – довольная улыбка. Полулежащий на кушетке полковник (после трудного дня его измученное тело не ныло от боли лишь в такой позе) искренне радовался, что отчеты графа вызывали у гостя положительные эмоции. В сердце полковника заискрилась надежда, что когда «советник» покончит с главным и доберется до оценки его личных трудов, то готовность к войне войск гердосского гарнизона не вызовет бурного недовольства. Коменданту не в чем было себя упрекнуть, он сделал что мог, но пока еще не воплотил в жизнь и половины так называемых «советов».
Вообще-то Штелер заметил, что офицер, чье полное имя он так и не научился правильно выговаривать, довольно сильно изменился с первой встречи – стал мягче, что ли. И это выражалось не только в том, что с полудня военный «советник» всего десять раз обратился к нему на «ты» и всего четырежды позволил себе фамильярности, нарушающие субординацию и позорящие высокое звание герканского офицера. По дороге с озера в Гердос Анри трижды придерживал коня и терпеливо поджидал вечно отстающего полковника. По прибытии в крепость майор сразу прошествовал в кабинет коменданта и не только не устроил никому разнос, но и весьма терпимо отнесся к тому, что посаженные им на гауптвахту офицеры спокойно разгуливали по плацу. Кроме этой невероятной перемены, Штелер заметил еще одно более чем странное обстоятельство: все пятеро личных телохранителей важной персоны куда-то разом исчезли. Их не было ни на озере, ни в лесных лагерях близ границы, куда была тайно переброшена часть войск. Не появлялись загадочные личности и в самом Гердосе, в противном случае об этом полковнику немедленно сообщили бы его штатные осведомители. Ведь комендант отвечал за безопасность города в полном смысле этого слова. Солдаты не только совершенствовали воинские навыки в казарме, но и выполняли функции стражи, а в подчинении у полковника находились некоторые городские службы, в том числе и сыск.
– О чем замечтались, полковник? – вывел Штелера из состояния задумчивости громкий бас закончившего изучение отчета майора. – Берите перо и бумагу! Дела, сами понимаете, у нас крайне секретные, так что придется вам еще немного писарем побыть.
– Писать ответ генерал-губернатору? – Мгновенно очнувшийся и пересевший за стол комендант не знал, какие листы брать: гербовые или обычные.
– Нет, нет, сначала создадим черновик. Записывайте кратко, по пунктам, а казуистику казенную уж потом сами, без меня разведете. Не умел никогда по артикулу излагать, да и учиться на старости лет не собираюсь, – ответил Анри и, рывком поднявшись из кресла, зашагал по кабинету.
«Хитрит, подлец, – решил комендант, берясь за перо. – Еще бы сказал, что он пишет с ошибками… хотя в его случае и это возможно. На самом деле он просто сохраняет инкогнито: не хочет ставить подписи под официальной бумагой и вообще не желает оставлять свидетельств своего пребывания в колонии. Интересно, чем это вызвано, что это за птица такая? Уж если его сам король наделил полномочиями… В принципе, это не важно. Мне лишнее знать ни к чему… Вот только прискорбно, что в случае провала кампании формальную ответственность придется делить лишь на двоих, усача-то здесь вообще никогда не было…»
– Вначале выразите мое одобрение действий Его Сиятельства. Каждое письмо к вельможе должно начинаться с глубоких реверансов, так что поизощренней, поизощренней, полковник, не скупитесь на комплименты, – майор ни в коей мере не ставил под сомнение умение коменданта общаться с высокими чинами, но все же на всякий случай решил особо выделить значимости позитивного начала послания. – Затем аккуратненько выразите недовольство некоторыми несогласованными со мною шагами…
Анри остановился возле камина, нахмурил широкий лоб и, как заправский таракан, зашевелил длинными усами. «Призадумался, биндюжник», – подумал Штелер, даже боясь представить, по поводу скольких таких «шагов» ему придется высказаться и сколько времени придется потратить на подбор изящных, не оскорбляющих достоинства графа формулировок. Однако майор приятно его удивил, поводов для недовольства оказалось не так уж и много.
– Во-первых, никакой мобилизации среди населения. Пусть срочно отзывает вербовщиков, а уже набранных новобранцев, благо, что набрать многих не успели, сажает на первое же судно и отправляет в Герканию. Обучать их все равно некогда, а шумиха поднимется. Хорошо было бы еще усыпить бдительность филанийских шпионов, не сомневайтесь, полковник, такие в Денборге имеются. Пусть люди графа распустят по колонии слух о грядущей войне, скажем, с Империй. Во-вторых, выкажите мое недовольство письмом, направленным графом в Мальфорн. Конечно, хорошо, что господин генерал-губернатор просил дополнительные войска для поддержания спокойствия в колонии, а не ссылался на предстоящие боевые действия. Однако впредь настоятельно прошу без подобной самодеятельности. Подчеркните это, полковник! У нас достаточно собственных сил для решения поставленной королем задачи. В-третьих, пусть генерал- губернатор не скупится и ускорит переговоры с пиратами островов Конфьера и Марга. Не хватает средств, пусть добавит из наворованного, потом всяко восполнит. Морские разбойники должны блокировать устье Удмиры к пятому дню с начала кампании и не допустить прибытия флота противника. Большой эскадры филанийское адмиралтейство не пришлет, так что трусить пиратам нечего. Вот, пожалуй, и все, всем остальным я пока доволен, только, любезный полковник, не сочтите за труд приписать в конце письма несколько новых «советов».
«Во черт неугомонный! Чтоб тебя вспучило да потом разорвало!» – беззвучно прошептали губы низко склонившего голову над письмом коменданта. Несмотря на завидную маскировку, это пожелание не осталось незамеченным. Майор самодовольно хмыкнул, подкрутил немного отвисшие усы и, подобно батарее довольно крупного форта, выстрелил в усердно скрипящего пером доброжелателя новой порцией «советов».
– Необходимо ускорить подготовку специальной инженерной роты, что сейчас строит плоты на озере к югу от Денборга. Тренировать солдат по шестнадцать часов в сутки, довести время переправы через озеро до трех с половиной минут. По окончании учений плоты не разбирать, а перевести вот сюда… – палец майора ткнул в точку на карте. – Переброску плотов осуществить скрытно, ночью, и не позднее двух дней до начала кампании. Лошадей с телегами пусть откуда хочет берет, не моя забота, но у крестьян кляч не забирать, нам лишние разговоры не нужны!
– Можно у артиллеристов на время позаимствовать, тяговые только у них имеются… – не поднимая
