без обычной сердечности. Строгий, полностью сконцентрировавшийся на чрезвычайной ситуации, с военными помощниками говорил тихим голосом, словно берег энергию. Министры подковой расположились вокруг шефа.
Президент начал с того, что это наиболее важное заседание, с тех пор как Линкольн встретился со своей администрацией в начале Гражданской войны. Сообщил о потерях в Пёрл-Харборе, преувеличенных к тому времени шокирующими сообщениями информационной службы флота. Громко зачитал проект своего послания конгрессу. Халл предложил включить в послание полный обзор состояния японо-американских отношений, а Стимсон и другие выступили за объявление войны Германии наряду с Японией. Оба предложения президент отклонил.
В кабинете появились лидеры конгресса: спикер Сэм Рэйберн, лидер республиканцев Джозеф Мартин, демократы Коннэли, Баркли, Блум, республиканцы Макнари, Хирам Джонсон и другие (за исключением Гамилтона Фиша, которого Рузвельт не хотел видеть в Белом доме даже в такой ситуации). Вновь вошедшие собрались вокруг письменного стола президента, в то время как члены администрации пересели в кресла поодаль. Все сидели в гробовом молчании, пока президент пересказывал длинную историю переговоров с Японией; он упомянул о последней японской ноте, полной фальсификаций.
– И вот, пока мы были здесь настороже – восемь часов, семь тридцать, еще четверть часа (час тридцать по вашингтонскому времени. –
– Не пытались мы что-нибудь узнать о потерях с их стороны? – спросил кто-то.
– Это затруднительно; кажется, мы потопили несколько субмарин противника; точно неизвестно.
– А самолеты?
Президент не мог ничего ответить. Генеральному прокурору Фрэнсису Биддлу он казался все еще ошеломленным и растерянным.
– Флоту полагается сохранять боевую готовность! – взорвался Коннэли. – Они все спали! Где была патрульная служба? Знали ведь, что ведутся такие переговоры.
Президент не отвечал – сейчас не время для взаимных обвинений и упреков. В Тихоокеанском регионе идет война, это факт, продолжал Рузвельт. Наконец кто-то сказал:
– Господин президент, нашей стране предстоит много сделать, нам нужно засучить рукава и выиграть войну.
Рузвельт подхватил это замечание, он сообщил, что появится на следующий день в конгрессе, не раскрывая содержания предстоящей речи.
Весь день вокруг Белого дома толпились люди, прижимаясь к высокой железной решетке перед ним, двигались по узкой улице на запад, собирались группами на ступенях лестницы старого здания Государственного департамента, теснились за позеленевшими бронзовыми пушкой и якорем революционного времени. Собравшиеся вглядывались в Белый дом с недоверием, беспокойством, ожиданием какого-нибудь знака. Наступил вечер, в дымке появилась расплывшаяся луна. Люди выстроились за железным ограждением в пять рядов, их лица освещались ярким светом, идущим из особняка; позади, на Пенсильвания-авеню, сновали в обе стороны троллейбусы. Журналисты у входа наблюдали за прибытием министров и конгрессменов. Корреспонденту Ричарду Страуту они показались зловещими при входе и угрюмыми при выходе. Он наблюдал, как Хирам Джонсон, безукоризненно строгий, шагает с величавым видом по небольшой площадке перед входом. Казалось, за ним следуют той же походкой все призраки изоляционизма. К этому времени луна уже взобралась высоко в небо, толпа поредела. Из-за фонтана Белого дома и парка слышалось «Боже, благослови Америку» – пел небольшой хор высоких, надтреснутых голосов.
В доме сидел в своем кабинете на втором этаже Рузвельт, потемневший от усталости – поздно ночью он завершил срочные совещания. Эдвард Р. Мюрроу должен был прийти гораздо раньше; теперь, как он думал, ему откажут в посещении; Рузвельт, однако, позвал гостя разделить с ним трапезу – сандвичи и пиво. Президент все еще был возбужден, почти ошеломлен внезапным нападением; он поделился с Мюрроу информацией о потерях; колотя кулаком по столу, сокрушался, что американские самолеты уничтожены «на земле, боже мой, на земле!».
На следующий день президент, встреченный аплодисментами конгрессменов, медленно прошел к трибуне палаты представителей.
– Вчера, 7 декабря 1941 года – бесславная дата, – военно-морские и военно-воздушные силы Японской империи внезапно и преднамеренно совершили нападение на Соединенные Штаты Америки.
Соединенные Штаты состояли с этой страной в мире и по просьбе Японии вели переговоры с ее правительством и императором, рассчитывая на установление мира в Тихоокеанском регионе. Всего через час после того, как японские боевые эскадрильи начали бомбежку американского острова Оаху, посол Японии в США и его коллега представили государственному секретарю официальный ответ на недавнее американское послание. В ответе заявлено о бесполезности продолжения дипломатических переговоров, он не содержал никакой угрозы или намека на объявление войны или вооруженное нападение.
В зале воцарилось гробовое молчание. Президент говорил весомо и неторопливо.
– Будет доказано, что нападение планировалось много дней и даже недель, заранее и преднамеренно, – это очевидно, учитывая расстояние, которое разделяет Гавайи и Японию. Во время подготовки к нападению японское правительство сознательно стремилось обмануть Соединенные Штаты фальшивыми заявлениями и выражением надежд на прочный мир.
Вчерашняя атака на Гавайские острова нанесла серьезный урон американским сухопутным силам и флоту. С горечью сообщаю вам, что погибло много американцев. Кроме того, американские корабли подверглись торпедным атакам в открытом океане – между Сан-Франциско и Гонолулу.
Вчера японское правительство также предприняло нападение на Малайю.
Вчера ночью японские войска атаковали Гонконг.
Вчера ночью японские войска напали на Гуам.
Вчера ночью японские войска атаковали Филиппинские острова.
Вчера ночью японские войска совершили нападение на остров Уэйк.
А этим утром японцы атаковали остров Мидуэй.
Долгая пауза; зал по-прежнему молчал.
– Таким образом, Япония предприняла наступление по всему Тихоокеанскому региону. Вчерашние и сегодняшние события говорят сами за себя. Народ Соединенных Штатов уже сформировал свое мнение, и он поймет, что речь идет о жизнеспособности и безопасности нашей страны.
Как главнокомандующий армией и флотом, я распорядился принять все возможные меры обороны.
Но весь наш народ должен представлять себе характер совершенного на нас нападения.
Раздались аплодисменты и быстро затихли.
– Сколько бы времени ни потребовалось нам, чтобы отразить нападение сильного противника, – продолжал президент с нарастающими нотками негодования в голосе, – американцы, уверенные в своей правоте, будут сражаться до полной победы.
Наконец аудитория взорвалась бурей аплодисментов и одобрительных возгласов.
– Думаю, что выражаю волю конгресса и народа, заявляя: мы будем не только защищаться всеми возможными способами, но и застрахуем себя от того, чтобы вероломство в подобной форме больше никогда нам не угрожало.
Идет война. Не следует закрывать глаза на тот факт, что наш народ, территория нашей страны и наши интересы в серьезной опасности.
Опираясь на свои вооруженные силы, на непоколебимую решимость нашего народа, мы неизбежно добьемся победы, – да поможет нам Бог!
Прошу конгресс в связи с неспровоцированным, подлым нападением на нас Японии в воскресенье 7 декабря 1941 года объявить состояние войны вступившим в силу в отношениях между Соединенными Штатами и Японской империей.
Часть вторая
