если Марджори ночью позовет его. Хотя ни разу, даже в первые самые тяжелые дни, она не воспользовалась этой возможностью.
Как правило, проходя мимо этой двери, Марджори ускоряла шаг и задерживала дыхание. Но сегодня искушение пересилило осмотрительность. И молодая женщина осторожно заглянула в гостиную.
Крис спал на диване как раз напротив двери. Он лежал на спине, свесив одну руку. Видно, от жары во сне он сбросил с себя одеяло и предстал взору Марджори почти обнаженным — лишь в плавках. Поток лунного света заливал его мускулистую фигуру, подчеркивая рельефность мышц, плоский живот, длинные стройные ноги.
У Марджори стеснилось в груди. Не в силах отвести взгляда, она стояла, упиваясь красотой спящего.
И тут он вдруг пошевелился. Марджори вздрогнула.
Едва ли тихий скрип открывающейся двери разбудил бы его, если бы он и правда спал. Но с тех пор, как Марджори поселилась в его доме, Крису стало не до сна. Сначала из-за опасений прослушать ее зов. Потом, когда она начала выздоравливать, из-за навязчивых воспоминаний и еще более навязчивых фантазий о том, что прошлое могло бы повториться. Сейчас и здесь. Только на этот раз он, Крис, ничего бы не испортил. Не сбежал бы сам и не дал уйти ей. Зацеловал бы, сжал бы в объятиях и никуда никогда не отпустил бы.
Мысль, что она спит так близко, в этом же самом доме, кружила голову. За годы путешествий познавший многих женщин, Крис не испытывал еще ни к одной из них такого бешеного, жаркого желания.
И дело было не только в плотском влечении. К нему примешивалось и искреннее восхищение. Ведь эта женщина десять лет без чьей-либо поддержки растила его сына, одна противостояла, да еще как храбро, всем жизненным трудностям. И чувство вины. Крис прекрасно понимал, что своим неразумным поведением одиннадцать лет назад полностью перевернул всю жизнь Марджори, выбил ее из накатанной колеи и заставил в одиночку пуститься в опасное странствие по неизведанному житейскому морю. Он не имел права злоупотребить доверием юной, неопытной девушки, не имел права встать между ней и ее женихом, тем более что женихом был его отец.
И разумеется, любовь. Только теперь Крис, до сих пор считавший любовь выдумкой досужих романтиков, понял, что означает это чувство. Гремучая смесь страсти, нежности, стремления заботиться о любимой и — в его случае — жгучая тоска по безвозвратно упущенным возможностям.
Но так ли уж безвозвратно? Конечно, после всего вреда, что он причинил Марджори, Крис нисколько не удивился бы, пожелай она навсегда выбросить его из своей жизни. И все же он не хотел отступать. Во- первых, из-за Майкла. Ведь он обещал сыну, что теперь всегда будет рядом, что больше никогда не уйдет. А во-вторых… во-вторых, Крис отчаянно надеялся, что досужие рассуждения о «втором шансе» и возможности исправить прошлое не такая уж глупость, как считают некоторые.
Он знал: родные за него, но не одобряют его медлительности и нерешительности. Напора, натиска — вот чего они от него ждут. Однако опыт многочисленных погружений научил Криса, что отнюдь не всегда следует брать препятствия с наскока. Его работа, как никакая другая, была связана с риском. И соваться в коварную стихию, не подготовившись как следует к тому, что может ждать внизу, не продумав план погружения, порой означало самое настоящее самоубийство. Или, в лучшем случае, провал всей операции. Так что профессионалу в его деле необходимо терпение и четкое осознание границ собственных возможностей. А кто сказал, что любовь — стихия менее опасная и коварная, чем морские глубины?
Поэтому Крис вооружился терпением и ждал. И порой ему начинало казаться, что подобная тактика приносит свои плоды. Иногда выпадали минуты, когда Марджори словно оттаивала, становилась почти такой, как прежде. Но, к сожалению, эти минуты пролетали слишком быстро. И на месте открытой, доверчивой подруги тех недолгих каникул вновь возникала нынешняя, ощетинившаяся всеми колючками Марджори.
Крис лежал, в который раз перебирая в голове все эти мысли, когда дверь комнаты, где спала его гостья, тихонько скрипнула. В коридоре послышался едва различимый шелест босых ног. Сердце Криса бешено забилось в груди. Он замер, боясь дышать, чтобы не спугнуть удачу.
Неужели Марджори идет к нему? Сколько раз в пылу горячечных фантазий Крис воображал, что в один прекрасный день она снова окажется в его объятиях, что и она не осталась равнодушной к тому огню, что грозил испепелить его. И теперь возбужденное, жаждущее этой близости тело само потянулось навстречу молодой женщине.
И все же Крис остался лежать. Вот тихие шаги остановились возле двери гостиной. Сквозь неплотно сомкнутые веки Крис различил силуэт Марджори. Она стояла, глядя на него.
Что делать? Окликнуть ее, заговорить? Или это спугнет ее? А если заговорить, то какие найти слова?
Так толком ничего и не придумав, Крис приподнялся на локте и повернулся к двери. Молодая женщина вздрогнула и отступила в глубь коридора.
— Мардж… — Голос его срывался. — С тобой все в порядке? Ты не замерзла?
Глупо, конечно, в такую жаркую ночь спрашивать, не замерзла ли она. Наверное, в нем говорило подсознательное желание согреть ее в своих объятиях. Привлечь к себе, поцеловать…
— Все в порядке, — быстро откликнулась Марджори. Почему-то голос ее тоже звучал так, будто она слегка запыхалась. — Я шла в ванную. Прости, что разбудила.
Миг — и она ушла.
Оставшись в одиночестве, Крис на все лады начал проклинать свои несдержанность и поспешность. Кто знает, не заговори он, может быть, Марджори подошла бы ближе? А тогда… тогда…
В ванной зажурчала и смолкла вода. В коридоре снова послышались шаги. На сей раз Марджори прошла мимо гостиной быстро и решительно, глядя прямо перед собой. Сухо щелкнул замок в двери.
Крис чертыхнулся. Ненашедшее выхода возбуждение стучало в висках, пульсировало во всем теле. Сейчас бы принять холодный душ. Но отправляться в ванную значило бы признать свое состояние. Вдруг Марджори услышит шум воды?
Он встал, вышел из гостиной и несколько минут простоял, взглядом гипнотизируя дверь кабинета, переоборудованного под спальню.
О, если бы Марджори открыла ее, показалась на пороге, омытая лунным сиянием! О, если бы Марджори хотела его столь же страстно, как он ее!
Но дверь оставалась закрытой.
Наконец сдавшись, Крис натянул джинсы и вышел через высокие французские окна на террасу, откуда было всего несколько минут ходьбы до моря. Но и прохладные волны смогли затушить испепеляющее его пламя лишь ненадолго.
Кое-как протянув остаток ночи, Крис поднялся ни свет ни заря и ушел. Последние дни он увлекся новым проектом. Побережье Корфу изобиловало множеством плохо изученных подводных гротов и пещер, и Крис ради собственного удовольствия начал изучать их и наносить на карту.
Проект этот, к слову сказать, доставлял много радости Майклу и ватаге его приятелей, которых Крис понемногу приобщал к искусству подводного плавания. А практичный Фрэнк уже прикидывал, какие выгоды могла бы извлечь из этого его туристическая фирма, и предлагал Крису на паях открыть платную станцию, где клиенты за деньги могли бы тоже ознакомиться с красотой подводного мира Корфу…
Сначала Крис хотел весь день провести там, чтобы не видеть Марджори, но не выдержал. Когда подошло время ланча, он купил в одном из прибрежных магазинчиков круг крестьянского козьего сыра, который особенно любила Марджори, гроздь винограда и поехал домой.
— Эге-гей! — громко позвал он, открывая дверь. — Время перекусить!
В кухне никого не оказалось, тогда он отправился на террасу позади дома. Последнее время Марджори чаще всего накрывала там стол на двоих или троих — в зависимости от того, ожидался ли к ланчу неугомонный Майкл. Но сегодня стол стоял пустой. И самой Марджори тоже видно не было.
— Мардж? — Он поспешил через коридор к ее комнате. — Мардж? С тобой все в порядке?
Дверь была открыта настежь. Крис ворвался в комнату и остолбенел от изумления. Белье, сложенное в изголовье кровати. Распахнутые дверцы шкафа. Одежда и все пожитки Марджори пропали
