Каждый месяц Кавуки выпускал бюллетени, в которых хвастался несуществующими успехами. Он мечтал возглавить арабское войско, которому будет подвластна территория от Евфрата до Гибралтара. Каждый раз, терпя поражение, он ссылался на «британское вмешательство», не позволившее ему расправиться с евреями. Когда, однако, англичане вывели свои войска, ссылаться стало не на кого.
Кавуки поцеловал Мухаммеда Каси в обе щеки, потом они долго говорили о своих блестящих победах. Каси хвастал, как он захватил Форт-Эстер, а Кавуки рассказывал об ударах, которые он нанес кибуцам Тират-Цви и Мишмар-Гаэмек.
— Я получил послание от Его Святейшества из Дамаска, — сказал Кавуки. — Пятнадцатого мая, в день, когда истекает срок британского мандата, Хадж Эмин эль-Хусейни победоносно вернется в Палестину.
— Какой это будет праздник для всего ислама! — воскликнул Мухаммед Каси.
— Его Святейшество избрал Сафед временной резиденцией, пока не будут полностью уничтожены сионисты. Теперь, когда нет майора Хокса, этого друга евреев, нам понадобится меньше недели, чтобы взять Сафед.
— Несказанно рад слышать такие новости!
— Однако, — продолжал Кавуки, — пока в долине Хулы останется хоть один еврей, Сафед будет небезопасен и, значит, муфтий не сможет туда въехать. Долина Хулы — кинжал, направленный нам в спину. Нужно во что бы то ни стало стереть их с лица земли. Хула, если не ошибаюсь, ваш район, брат мой. Нужно, чтобы вы немедленно захватили Ган-Дафну, тогда мы возьмем долину в свои руки.
— Мой генералиссимус, разрешите заверить вас, что каждый из моих добровольцев отважен как лев и воодушевлен благородной задачей истребить сионистов. Мои бойцы поклялись драться до последней капли крови.
— Вот и прекрасно. Кстати, мы им и платим почти по доллару в месяц.
Каси погладил бороду, затем поднял указательный палец, украшенный бриллиантовым кольцом.
— Но мы не должны забывать, что майор Хокс оставил в Ган-Дафне три тысячи винтовок, сто пулеметов, десятки орудий.
Кавуки вскочил.
— Вы что — боитесь детей?
— Клянусь бородой пророка, евреи направили в Ган-Дафну тысячу пальмахников. Я их видел собственными глазами.
Кавуки влепил Мухаммеду Каси две пощечины.
— Ты возьмешь Ган-Дафну, ты сровняешь ее с землей, ты умоешь руки в крови проклятых жидов, не то я брошу твой вонючий труп стервятникам!
ГЛАВА 5
Первым делом Мухаммед Каси послал сотню человек в Абу-Йешу. Вскоре об этом доложили Ари. Ари знал, что большинство жителей Абу-Йеши на стороне евреев, и ждал, как они поступят.
Арабы Абу-Йеши были не слишком рады появлению людей Каси. Они десятки лет жили в добрых отношениях с жителями Яд-Эля, даже их дома строили евреи. Они были доброжелательны к соседям и не хотели воевать с ними. Они ожидали, что Таха прикажет прогнать бандитов. Однако Таха бездействовал. Его молчание решило судьбу Абу-Йеши, феллахи смирились с оккупацией села.
Каси быстро воспользовался бездействием Тахи. С каждым днем его головорезы становились все наглее и активнее. Они отрезали дорогу в Ган-Дафну. Жители села возмущались ими, но дальше дело не пошло. Затем четверых жителей Абу-Йеши поймали на тайной доставке продовольствия в Ган-Дафну. Каси велел отрубить им головы и выставить на сельской площади. С этого момента село покорилось оккупантам целиком и полностью.
Ари ошибся. Он был уверен, что жители Абу-Йеши заставят Таху принять справедливое решение, тем более что речь шла о судьбе Ган-Дафны. Но теперь Каси перерезал дорогу в Ган-Дафну и каждый день обстреливал детский поселок из горных орудий, размещенных в Форт-Эстер.
Ган-Дафна готовилась к защите со дня своего создания. Каждый точно знал свои обязанности. Переход от мирной жизни к чрезвычайному положению произошел быстро и спокойно.
Дети старше десяти лет активно участвовали в обороне. Цистерну с водой обложили мешками с песком. Генератор, медикаменты, скудный арсенал и продовольствие были спрятаны в подземелье.
Жизнь шла своим чередом, но школьные занятия, обеды, игры и прочие дела переместились в убежища. На ночь дети отправлялись в подземные спальни с двухъярусными нарами, расположенные в бетонных тоннелях под толстым слоем грунта и для верности накрытые сверху мешками с песком.
Когда обстрел прекращался, дети выходили из убежищ, чтобы размяться и поухаживать за газонами и клумбами. Через неделю дети привыкли к взрывам снарядов, как к обычной житейской неприятности.
Внизу, в кибуце Эйн-Ор, Ари лихорадочно искал выход из положения. Остальные населенные пункты сами могли позаботиться о своей обороне, но в Ган-Дафне шестьсот душ детей, к тому же селение расположено в очень опасном месте, прямо под Форт-Эстер. Правда, запасов продовольствия здесь на месяц, в воде тоже не будет недостатка, если только в цистерну не попадет снаряд. Хуже с топливом. Ночи в горах холодные, и Ари знал, что доктор Либерман согласится скорее замерзнуть, чем пустить на топливо драгоценные молодые деревца.
Бандиты перерезали телефонную линию — пришлось установить между Ган-Дафной и Яд-Элем световую сигнализацию. Детское село оказалось совершенно отрезано от внешнего мира. Добраться туда можно было только по крутому западному склону, карабкаясь по скалам на высоту шестьсот метров, да и то лишь ночью.
Но не снабжение и не связь волновали Ари. Он боялся кровавой резни. Кто знает, сколько продержится пущенный им слух о неприступности Ган-Дафны.
Осмотрев все запасы оружия, Ари набрал для селения дюжину испанских винтовок выпуска 1880 года, двадцать три самодельных ружья и разобранное на части ветхое венгерское противотанковое орудие с пятью зарядами. Зееву Гильбоа с двадцатью пальмахниками пришлось тащить это оружие на себе. Когда стемнело, отряд отправился в путь и всю ночь карабкался по крутому склону. В одном месте они прошли в нескольких шагах от Абу-Йеши. Это был самый опасный участок: пальмахники четверть километра ползли по-пластунски под самым носом у бандитов.
Ган-Дафна выглядела ужасно. Здания повреждены, клумбы перерыты, статуя Дафны сбита с пьедестала. Тем не менее дети хранили удивительное хладнокровие, а оборона работала безотказно. Зеев не удержал улыбки, когда им навстречу вышел доктор Либерман с пистолетом на боку. И все же поселок облегченно вздохнул, когда пришло подкрепление.
Артиллерийский обстрел продолжался еще дней десять. Горные орудия разрушали одно здание за другим. Снаряд, разорвавшийся неподалеку от входа в убежище, убил двух детей.
Кавуки требовал решительных действий, и Каси попытался организовать две-три вылазки. Каждый раз его люди попадали в засаду и погибали, так как Зеев выстроил оборону Ган-Дафны чуть ли не до самых стен Форт-Эстер. Пальмахники, парни и девушки, пробравшись к крепости и к Абу-Йеше, следили за каждым движением арабов.
Тем временем из тель-авивского штаба Хаганы явился курьер. Ари немедленно созвал командиров всех селений. В Тель-Авиве приняли решение перевезти детей, живущих прифронтовой полосе, в кибуцы и мошавы Саронской долины, поближе к Тель-Авиву и к морю, где было не так опасно. Между строк читалось: положение настолько тяжелое, что Хагана готовит меры на случай эвакуации детей морем.
Это не было приказом: кибуцы и мошавы могли самостоятельно принять решение. Конечно, если дети будут ее взрослыми, люди станут драться до конца, но нельзя было не считаться с угрозой массовой резни.
Для ишува эвакуация детей означала отступление. Большинство евреев приехало сюда, спасаясь от преследований Здесь был их последний рубеж, за который отступать некуда — вне Палестины надеяться не на что.
Каждое селение решало этот вопрос по-своему. Кое-где наотрез отказались отпускать детей, решив стоять до последнего, умереть всем вместе. Там не хотели, чтобы дети узнали, что такое отступление. Села, отрезанные в горах, предпочли детей вывезти.
Все беспокоились за Ган-Дафну.
Разведчики донесли Ари, что Кавуки требует от Мухаммеда Каси наступления. Продовольствия
