Арабы утверждают, что палестинские беженцы сами не хотят, чтобы им помогли устроиться на новом месте, а требуют свои хозяйства в Палестине. Это чистейший вздор. Арабы проливают крокодиловы слезы по поводу великой любви, которую эти бедные феллахи якобы питают к родным местам. Факты же говорят: арабские вожди обманули феллахов, использовали их в своих собственных целях, затем предали и теперь снова используют их. Беженцев держат взаперти, пичкают ненавистью — и все это только для того, чтобы поддерживать ненависть арабов к Израилю на точке кипения.
Если бы арабы Палестины действительно любили свою страну, их нельзя было бы прогнать оттуда. Тем более они бы не убежали сами, когда не было для этого причины. Так не поступают люди, которые любят свою страну.
Человек, который любит родину, будет стоять за нее насмерть.
Арабы говорят миру, что государство Израиль преследует экспансионистские цели. Уму непостижимо, как нация, не насчитывающая даже одного миллиона человек, может преследовать захватнические цели по отношению к пятидесяти миллионам.
Арабам нужно по меньшей мере сто лет мира. Им нужны настоящие руководители, а не шейхи, владеющие тысячами рабов; не пылающие ненавистью религиозные фанатики, не военные клики и не диктаторы, образ мыслей которых полностью принадлежит средним векам. Арабам нужны руководители, которые обеспечат им гражданские свободы, образование, медицинское обслуживание, земельные реформы, равноправие.
Им нужны руководители, у которых хватит мужества взяться за решение настоящих проблем своего народа; невежества, безграмотности, болезней. Им нужны руководители, которые не будут размахивать знаменем напыщенного ультранационализма, не станут проповедовать преступную идею, что уничтожение Израиля решит все проблемы арабов.
Каждый раз, когда появляется такой просвещенный арабский руководитель, его убивают. Арабы не желают устройства беженцев, облегчения их положения, они не желают мира.
Израиль призван вывести арабов из средневековой тьмы. Только тогда, когда у арабских, народов появятся руководители, способные пожать протянутую им руку дружбы, арабы смогут приступить к решению тех проблем, из-за которых они до сих пор находятся в нравственном и физическом прозябании.
Книга пятая. НА ОРЛИНЫХ КРЫЛЬЯХ
Глас вопиющего: в пустыне приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему… А надеющиеся на Господа обновятся в силе; поднимут крылья, как орлы, потекут, и не устанут, пойдут, и не утомятся.
ГЛАВА 1
Весь воздушный парк авиалинии «Северный полярный круг» состоял из трех грузовых машин, списанных из американских ВВС и купленных Стречем Томпсоном в кредит.
В войну Стреч служил на Аляске и прослыл неглупым малым с богатейшим воображением, в особенности когда речь шла о том, чтобы увильнуть от работы. Зимой ночи там длинные, и у него хватало досуга для размышлений, которые вращались главным образом вокруг того, как бы разбогатеть. Чем длиннее становились ночи, тем упорнее Стреч напрягал мозг. И однажды ночью его осенило: крабы!
Вдоль всего берега тянулись нетронутые места обитания гигантских североатлантических крабов, достигавших шестнадцати дюймов в поперечнике. Не может быть, что при некоторой инициативе не удастся приохотить американскую публику к крабам! Да эти олухи пальчики оближут! Пройдет не больше года, и его крабы станут в Америке таким же деликатесом, как омары, черепахи и мидии. Можно замораживать этих гигантов и доставлять в Штаты самолетами. Перекупщики с руками оторвут. Не успеешь оглянуться, как разбогатеешь. Вся страна будет знать Стреча Томпсона, короля крабов.
Получилось, однако, не совсем так, как мечтал Стреч: человечество еще не доросло до его крабов. Самолет, бензин и зарплата летчика съедали больше, чем он выручал. Однако Стреч был не из тех, кто сразу сдается. Хитроумной бухгалтерией и бойким языком он отбивался от кредиторов и продолжал ходить в директорах авиакомпании. С помощью проволоки, слюны да жевательной резинки он не давал развалиться своим трем машинам, ухитрялся держать их на лету. Когда казалось, что надежды больше нет, его всегда выручал какой-нибудь выгодный груз.
Единственное, в чем Стречу повезло, так это со старшим, и частенько единственным, летчиком Фостером Джи Мак-Уильямсом по кличке Текс, которая выдавала в нем уроженца Техаса. Фостер Джи в войну служил в ВВС и был, как выражался Стреч, «самым чертовским старшим пилотом из всех, кто когда- либо служил в этих чертовских авиакомпаниях». Ловкость Фостера Джи была такова, что никто в Номе не решился бы поставить против него и цента, если бы он взялся, скажем, посадить свой Си-47 на краю айсберга в лютую пургу, будучи вдребезги пьяным. Собственно, Стреч не раз даже пытался устроить такое пари, достаточно крупное, чтобы игра стоила свеч, но вечно что-нибудь мешало: то стихала пурга, то Фостер никак не пьянел…
Мак-Уильямс был истым бродягой и любил летать по-настоящему, а не просто ползать на первоклассной машине по накатанной трассе с заранее расписанным маршрутом. Скучно! Вот рискованные полярные полеты — это другое дело.
В один прекрасный день Мак-Уильямс зашел в будку, стоявшую в конце взлетной дорожки, — контору, диспетчерскую, а заодно и жилище Стреча Томпсона.
— Ну его к черту, Стреч! — буркнул он. — Мороз сегодня такой — кишки коченеют.
У Стреча был невинный вид кошки, проглотившей канарейку.
— Фостер, — сказал он, — а как ты смотришь на то, чтобы получить полный расчет и податься в более теплые края?
— Тебе бы только шутить, а меня от твоих шуток тошнит.
— Я не шучу, Текс. В жизни не отгадаешь…
— А что такое?
— Угадай.
Фостер пожал плечами:
— Ты продал свою лавочку?
— Точно.
Фостер Джи Мак-Уильямс присвистнул:
— Где же ты такого дурака нашел?
— Мне их анкетные данные ни к чему. Я проверил их чек — он настоящий. Вот и все, что мне нужно, как сказала одна детка в кабачке.
— Да неужели! Но это же чудно, Стреч. Твоя лавочка даже мне стала надоедать. А сколько мне, по- твоему, причитается?
— Вместе с премиальными что-то около четырех тысяч.
Фостер Джи Мак-Уильямс присвистнул:
— Вот теперь будет лафа! Напьюсь так, что до самой Южной Америки хватит. Потому что я беру курс именно туда, Стреч. Подхалтурю немножко. Я слышал, там платят шальные деньги за переправку динамита через Анды.
— Да, но тут есть одна загвоздка… — начал Стреч.
— Я так и думал.
— Дело в том, что мы должны доставить наши три машины новым хозяевам. Двух парней я уже нашел, а вот для третьей машины — никого.
— Ты хочешь сказать, что, кроме меня, не найти дурака, который согласился бы лететь на твоем примусе номер три? Что ж, пускай так. Куда надо их доставить?
— В Израиль,
— Куда?
— В Израиль.
— В жизни не слыхал.
— Я сам как раз искал на карте, когда ты вошел.
Томпсон и Мак-Уильямс облазили карту обоих полушарий вдоль и поперек, искали добрых полчаса. Все
