способных пресечь любые планы евреев в Караолосе. Однако в его власти было только докладывать. Принимал решения Сазерленд. Сазерленд же вел себя, по его мнению, непростительно мягко.
— Есть еще что-нибудь? — спросил генерал.
— Да, сэр. — Алистер порылся в бумагах. — Мне хотелось бы знать, познакомились ли вы с моим рапортом об этой американке, Кэтрин Фремонт, и о Марке Паркере, журналисте?
— А что такое?
— Видите ли, сэр, мы не знаем точно, является ли она его любовницей, но ее поступление на работу в лагерь совпадает по времени с его прибытием на Кипр. По опыту мы знаем, что этот Паркер нас недолюбливает.
— Ерунда! Он первоклассный журналист. Нюрнбергский процесс он освещал великолепно. Мы допустили ошибку в Голландии, и она нам недешево обошлась. Паркер написал об этом. Это его профессия.
— Вправе ли мы полагать, что поступление миссис Фремонт на работу в лагерь может быть как-то связано с намерением Паркера написать репортаж о лагере?
— Майор Алистер, я надеюсь, что если вас когда-нибудь обвинят в убийстве, то присяжные не вынесут вам смертный приговор на основании доказательств вроде тех, что вы привели мне.
На лице у Алистера появились красные пятна.
— Кэтрин Фремонт — одна из лучших педиатрических медсестер на Ближнем Востоке. Греческое правительство официально поблагодарило ее за работу в приюте в Салониках Обо всем этом говорится в вашем докладе. Она и Марк Паркер — друзья детства. Об этом тоже можно прочитать в вашем рапорте. Там же говорится, что еврейские организации обратились к ней с просьбой наладить работу среди детей в Караолосе. Скажите, майор Алистер, вы-то хоть сами читаете свои докладные записки?
— Но, сэр…
— Я еще не кончил. Допустим, ваши худшие подозрения справедливы: миссис Фремонт действительно собирает информацию для Марка Паркера, и Паркер в самом деле собирается написать серию статей о Караолосе. Господа, сейчас конец сорок шестого года, война кончилась полтора года назад. Народы устали, им надоели истории о беженцах, никакого впечатления эти истории уже не производят. А если мы возьмем и выпроводим с Кипра американскую медсестру и американского журналиста, это произведет впечатление, и немалое, господа. Совещание окончено.
Алистер быстро собрал бумаги. Фред Колдуэлл, сидевший все время молча и кипевший от злости, вскочил.
— А я говорю, нужно убить парочку жидов, чтоб они поняли, кто здесь хозяин.
— Фредди!
Колдуэлл обернулся.
— Если вам так хочется, могу устроить перевод в Палестину. Там жиды вооружены и не сидят за колючей проволокой. Таких, как вы, они запросто съедают за завтраком.
Колдуэлл и Алистер быстро пошли по коридору. Фредди что-то зло бормотал себе под нос.
— Зайдите на минутку ко мне, — сказал Алистер.
Фредди бросился в кресло. Алистер схватил со стола нож из слоновой кости, ударил им по ладони и зашагал по комнате.
— По мне, — сказал Колдуэлл, — так дать бы старику рыцарское звание и отправить его на пенсию.
Алистер вернулся к столу и в нерешительности стал кусать губы.
— Фредди, я думаю… уже несколько недель. Сазерленд становится невозможным. Я напишу лично генералу Тевор-Брауну.
Колдуэлл поднял брови.
— Это рискованное дело, старик.
— Но мы должны что-то сделать, прежде чем этот подлый остров навлечет на нас беду! Вы — адъютант Сазерленда. Если вы меня поддержите, ручаюсь, что никакого риска не будет.
Алистер приходился родственником Тевор-Брауну. Колдуэлл подумал и согласно кивнул.
— Не забудьте ввернуть в письме пару слов обо мне.
В дверь постучали. Вошел младший сержант с новой стопкой бумаг. Он протянул их Алистеру и вышел из кабинета. Алистер полистал и вздохнул.
— Как будто у меня мало своих забот! На острове орудует шайка воров. До того хитры, что мы даже не знаем, что именно они воруют.
Несколько дней спустя генерал Тевор-Браун получил срочный и секретный доклад майора Алистера. Его первым порывом было вызвать Колдуэлла и Алистера в Лондон и хорошенько отчитать за недисциплинированность, граничащую с бунтом, но затем, подумав, он пришел к выводу, что Алистер не стал бы писать такой доклад, если бы не имел веских причин для тревоги. Требовалось действовать как можно быстрее, чтобы пресечь планы евреев в Караолосе.
Тем временем новые постройки у Ларнаки были готовы, и англичане объявили, что на днях начнется массовое переселение беженцев из переполненных зон в Караолосе. Их будут перевозить на грузовиках. Предполагалось переселять от трех до пяти сотен человек в сутки и потратить на всю операцию дней десять. Ари, узнав об этом, выбрал для побега шестой день.
Никаких подкопов, никаких ящиков, никаких мусорных свалок. Ари собирался подогнать к зоне английские грузовики и погрузить в них детей.
ГЛАВА 20
Дорогой Брэд! Податель сего письма и прилагаемого репортажа с Кипра — Ф.Ф.Уитмен, летчик британских межконтинентальных авиалиний.
Срок начала операции «Гедеон» — через пять дней. Немедленно подтвердите телеграммой получение письма. Я ввязался в это дело на собственный страх и риск. Чувствую, что из этого может получиться нечто капитальное.
В день начала операции я отправлю вам телеграмму. Если она будет подписана «Марк», то это будет означать, что все идет по плану и можно печатать репортаж. Если же она будет подписана «Паркер», то задержите материал, так как это будет означать, что произошло что-то непредвиденное.
Я обещал Ф.Ф.Уитмену 500 долларов за доставку пакета. Рассчитайтесь с ним, пожалуйста.
Тетя Дороти благополучно прибыла в Лондон, мы все очень рады ее видеть. С нетерпением ждем вестей.
Начав работать в Караолосе, Китти переехала из «Купола» в гостиницу «Король Георг» в Фамагусте. Марк остался в своем номере, чтобы быть на месте, когда «Исход» прибудет в Кирению.
Он дважды съездил в Фамагусту, желая повидаться с Китти, но оба раза ее не застал: она была в лагере, Мандрия подтвердил, что помощницей Китти работает девушка-беженка и они все время вместе. Марк начал беспокоиться. Неужели Китти так забылась, что пытается воскресить собственную дочь в этой девице? В этом было что-то нездоровое. Вдобавок она еще выносила из лагеря поддельные документы.
Остались считанные дни до решающего этапа операции «Гедеон». Беспокойство Марка нарастало, а странное поведение Китти тревожило его все сильнее. Он назначил ей встречу в «Короле Георге» и поехал в Фамагусту.
Пока все шло слишком гладко. Бен Канаан и его шайка запросто водили англичан за нос. Англичане, правда, чувствовали какой-то подвох, но им никак не удавалось за что-нибудь уцепиться. Марк изумлялся хитрости Бен Канаана и отваге пальмахников. Переделка судна, подготовка детей — все шло бех помех. Дело и впрямь обещало стать украшением его репортерской карьеры, но так как он не был в нем посторонним, то страшно волновался.
Добравшись до Фамагусты, Марк поставил машину у гостиницы «Король Георг». Она была очень похожа
