Склонность феллахов к религиозной истерии могла при умелом подстрекательстве стать весьма эффективным политическим оружием.
Одно мешало Хадж Эмину: по мусульманскому закону эту должность мог получить лишь прямой потомок Магомета. Хадж Эмин устранил это препятствие женитьбой на девушке из рода Пророка. Этим, уверял он, было выполнено условие, предусмотренное адатом.
Арабские эфенди знали о претензиях Хадж Эмина и опасались их. На выборах, назначенных после смерти старого муфтия, ему досталось лишь четвертое место. Это его ничуть не обескуражило. Клан эль- Хусейни так запугал первых трех кандидатов, что они сами неожиданно отказались от должности.
Теперь главным препятствием к осуществлению его честолюбивых планов стало возвращение евреев в Палестину. В мусульманский праздник рождества Моисея новый муфтий произнес ядовитую проповедь, полную ненависти к евреям. Толпа феллахов впала в неистовство и учинила погром. Они обошли стороной кибуцы и города, где евреи могли постоять за себя, и вырезали беззащитных благочестивых стариков в священных городах Сафеде, Тивериаде, Хевроне и Иерусалиме.
Когда вспыхнул погром, Руфь была в Тивериаде, на пути из Шошаны в Эйн-Ор. Ее схватили и убили вместе с дочерью Шароной.
Акива был безутешен. Барак помчался в Эйн-Ор и увез брата в Тель-Авив. Теперь он снова, как в дни юности, не спускал с него глаз. Прошли месяцы, прежде чем Акива пришел в себя, однако в душе у него осталась глубокая рана, которая не зажила никогда.
Когда англичане получили мандат на Палестину, многие поселения сдали оружие. Если бы арабы осмелились напасть на них, то смогли бы вырезать всех до единого. Ответственность за соблюдение порядка в стране лежала теперь на англичанах, и ишув терпеливо ждал, чтобы те обуздали фанатиков и отдали убийц под суд. При турецкой власти такого быть не могло: какими бы продажными ни были турки, убийств они не терпели.
Специальная следственная комиссия признала Хадж Эмина эль-Хусейни виновным, но его помиловали!
Сразу после этого английское министерство колоний выпустило Белую книгу, излагавшую новую британскую политику, согласно которой иммиграция евреев должна была происходить впредь лишь в пределах «экономической интеграции». Это произошло как раз в те дни, когда Черчилль осуществил раздел подмандатной Палестины, чтобы на большей части этой территории создать Трансиорданию. Так завершилась первая, сравнительно благоприятная эпоха ишува.
Благожелательное отношение англичан к евреям лопнуло, как пузырь. Национальный совет и Сионистское поселенческое общество созвали в Тель-Авиве тайное совещание пятидесяти лидеров ишува. Для участия в нем специально прилетел из Лондона доктор Вейцман. Были здесь Барак и Акива, который еще не совсем оправился от своего горя. Присутствовал Ицхак Бен Цви.
Крепко сбитый, невысокого роста молодой человек с густыми бровями, представитель Второй алии, которого звали Давидом Бен Гурионом, тоже участвовал в совещании. Многие предчувствовали, что этот пламенный сионист, то и дело цитирующий Библию, станет в дальнейшем вождем ишува.
В совещании принимал участие Авидан, лысый великан, приехавший во время Третьей алии из России, где он храбро сражался в рядах русской армии. Его считали заменой погибшему Трумпельдору и прочили в командующие еврейскими вооруженными силами.
Совещание открыл Барак Бен Канаан. Мужчины, собравшиеся в подвальном помещении, слушали его напряженно, с трудом подавляя гнев. Барак говорил о бедствиях, во все века выпадавших на долю евреев только потому, что они родились евреями. И вот именно здесь, где они надеялись избавиться от преследований, произошел погром.
Доктор Хаим Вейцман представлял группу, которая считала, что раз англичане осуществляют официальную власть в стране, то именно с ними и следует вести открытые, законные переговоры. Ведь англичане целиком отвечают за безопасность жителей Палестины.
Другая группа, ультрапацифисты, напоминала, что вооружение евреев вызовет новые трудности во взаимоотношениях с арабами.
Резко противоположную позицию занимали активисты, которых возглавлял Акива. Они требовали немедленных решительных мер в ответ на погромы. Эти люди говорили, что надежда на благожелательное отношение и защиту со стороны колониальных властей — иллюзия. Англичане защищают только собственные интересы. Любые торжественные заявления и документы куда меньше подействуют на арабов, чем заряженная винтовка.
Прения затянулись за полночь. Одни проклинали англичан, другие превозносили их. В противоположность крайним взглядам Бен Гурион, Бен Канаан, Авидан и другие предлагали реалистичный, средний путь. Признавая необходимость вооружиться, они в то же время не отказывались и от законных путей.
Эти люди, которых поддерживало большинство ишува, решили тайно создать и обучить милицию. Цель одна — самозащита. Официально представители ишува о ее существовании знать не должны, но втайне милиции будет оказана всяческая помощь. Теперь евреи смогут продолжать переговоры с англичанами и в случае надобности давать отпор арабам.
Главой новой организации, названной Хаганой — армией самообороны, избрали опытного воина Авидана.
ГЛАВА 13
Третья волна иммиграции хлынула в недавно купленные Ездрелонскую и Саронскую долины, в Самарию, в горы Иудеи и Галилеи и даже на юг, в пустыню. Земля пробудилась от вековой спячки. Иммигранты завезли сельскохозяйственные машины, ввели севооборот и использование удобрений, построили ирригационные системы. Помимо винограда, цитрусовых и маслин, которые шли в основном на экспорт, выращивались пшеница, овощи, фрукты, лен. Развивались птицеводство и скотоводство. Внедрялись новые культуры и увеличивалась урожайность старых.
Иммигранты добрались до Мертвого моря, принялись за солончаки, на которых тысячи лет ничего не росло, и заставили их давать урожай. Они рыли пруды и разводили рыбу.
К середине двадцатых годов около пятидесяти тысяч евреев в сотне новых поселений возделывали свыше полумиллиона дунамов земли. Многие из них носили голубые рубашки кибуцников. Они посадили около миллиона деревьев. Пройдет десять — двадцать лет, и деревья надежно защитят землю от эрозии. Лесопосадки стали навязчивой идеей ишува. Куда бы евреи ни пришли, они оставляли за собой леса.
Новым поселениям присваивали библейские названия. Возникали новые звучные названия: Бен-Шемен — Сын Масла, Дегания — Василек, Эйн-Ганим — Садовый родник, Кфар-Иехезкиел — Село Иезекииля, древнего библейского пророка, Мерхавия — Просторы, Тель-Иосеф — Холм Иосифа. Кибуц, расположенный у входа в долину Хулы, столь милую сердцу Барака, был назван Аелет-Гашахар — Утренняя звезда. Был и Гешер — Мост, и Гиват-Гашлоша — Холм Трех. Каждый месяц приходилось подыскивать название новому поселению.
Кибуцное движение, дитя суровой необходимости, стало основой заселения страны. Кибуцы были в состоянии принять массу новых иммигрантов.
И все же не каждый смог приспособиться к коллективной жизни. Многие женщины, которые решительно боролись за равноправие, не слишком дорожили им после того, как оно было достигнуто. Другим недоставало личной свободы. Третьим не нравилось, что дети растут отдельно от родителей. Многим не хватало земельного участка и двора, которые они могли бы назвать своими. Поэтому небольшая группа откололась от кибуцного движения и стала называться движением мошавов. В мошаве каждый имел свой участок и свой личный двор. Общественными были только управление и сельскохозяйственные машины. Некоторые культуры возделывались сообща, всем мошавом, а снабжением и сбытом занималась организация, действующая на кооперативных началах.
Главное отличие мошава от кибуца заключалось в относительно большей личной свободе. И еще в том, что каждая семья жила отдельно и обрабатывала свой участок так, как считала нужным. Первый мошав создали в Ездрелонской долине и назвали Нахалал — Наследство. Это безнадежно заболоченное место поселенцы после долгих лет нечеловеческого труда сумели превратить в плодородную землю.
Недостатком мошава было то, что его члены работали только на себя, и значит, он не мог принять столько новых иммигрантов, как кибуцы. Тем не менее оба движения развивались и крепли.
