Акива нервно зашагал по цементному полу. Он что-то пробормотал про себя, затем остановился и с дрожью в голосе тихо сказал:
— Пусть англичане блокируют наше побережье и закрывают дорогу несчастным людям, у которых нет другого пути к спасению, пусть англичане создают в своей армии гетто для наших ребят, пусть они продали и предали нас своей Белой книгой, пусть ишув участвует на их стороне в войне, в то время как арабы затаились, как стервятники, и ждут добычи, пусть сегодня англичане меньшее зло и надо воевать на их стороне. Ладно, Авидан… маккавеи пойдут на перемирие.
Они пожали друг другу руки. Акива спросил:
— Как мой брат?
— Барак только что вернулся из Лондона с переговоров.
— Да, переговоры… На это Барак горазд. А как Сара, дети?
— Нормально. Можешь гордиться своим племянником.
— О да, Ари — чудный парень. Как выглядит сейчас Эйн-Ор?
Авидан опустил глаза.
— Эйн-Ор и Шошана щедро приносят плоды любви и пота, пролитого их создателями.
С этими словами он повернулся и направился к лестнице, ведущей к потайному выходу.
— Сион спасется правосудием, — крикнул ему вслед Акива, — отступникам же и грешникам — погибель, и оставившие Господа истребятся. Еще наступит час расплаты с англичанами!
Ари сильно изменился, стал молчалив и перестал улыбаться. Он носил оружие чуть ли не с детства. Затем Гамишмар, рейдовый отряд, тюрьма в Акко. Потом тяжелая работа для Алии Бет в Берлине. И конечно, гибель Дафны. Ари жил в Яд-Эле каждый день выходил в поле и хотел только одного: чтобы его оставили в покое. Он почти ни с кем не разговаривал.
Даже когда началась война, Ари остался в Яд-Эле. Свободное время он проводил чаще всего в Абу- Йеше с другом детства Тахой, который теперь был мухтаром.
Однажды, через несколько месяцев после начала войны Ари вернулся вечером с поля и застал дома Авидана. Поужинав, Ари, Авидан и Барак расположились в гостиной, чтобы поговорить.
— Думаю, ты догадываешься, зачем я пришел, — сказал Авидан.
— Могу представить.
— Тогда перейдем прямо к делу. У нас есть несколько десятков ребят, которые, я думаю, должны пойти служить. Англичане ищут тебя и хотят предложить тебе офицерский чин.
— Меня это не интересует.
— Ты им нужен. Я уверен, что мы сможем устроить тебя на такое место, где ты сможешь принести большую пользу Хагане, Скажем, вести разведку среди арабов.
— Очень мило с их стороны. А то я уж думал, что они отправят меня на уборку мусора вместе с солдатами ишува. Приятно все-таки, что меня считают привилегированным евреем.
— Брось эти шутки. А то мне придется приказать тебе.
— А ты прикажи. Но я ведь могу и не исполнить.
Авидан смутился. Он знал Ари как одного из самых дисциплинированных и толковых солдат Хаганы.
— Я рад, что мы об этом заговорили, — сказал Барак. — Мальчик прямо ест себя поедом с тех пор, как вернулся из Берлина.
— С какой стати я должен напяливать английскую форму? Чтобы они потом снова упрятали меня в тюрьму за то, что я дрался за них?
Барак умоляюще поднял руки.
— Ладно, отец. Если вы настаиваете, скажу прямо. Еще пять лет назад у дяди Акивы хватило храбрости назвать нашего врага по имени.
— Ты не смеешь произносить его имя в этом доме! — заорал Барак.
— Пора, давно пора произнести его. Если б не ты, я бы давно присоединился к маккавеям.
— Но, Ари, — вмешался Авидан, — даже Акива согласился на перемирие с англичанами.
Ари встал и направился к двери.
— Я пошел к Тахе играть в нарды. Позовите меня, когда немцы высадятся в Палестине.
Немцы вихрем неслись по Европе. Англичане терпели одно поражение за другим. Дюнкерк! Крит! Греция! Лондон нещадно бомбили.
Даже после того как ишув поставил все на службу Великобритании, евреям все равно приходилось терпеть оскорбления со стороны англичан. Несколько чудовищных событий вывели из себя даже самых благожелательных евреев.
Небольшое ветхое судно «Струма», плававшее по Дунаю, вошло в порт Стамбула, имея на борту около восьмисот евреев, бегущих из Европы. Судно находилось в плачевном состоянии, ужасно было положение пассажиров. Национальный совет умолял британские власти разрешить этим людям въезд в Палестину. Англичане отказали. Более того, они оказали дипломатический нажим на турецкое правительство, чтобы выдворить «Струму» из Стамбула. Турки взяли судно на абордаж, вытащили через Босфор в Черное море и там бросили — без воды, пищи и без горючего. «Струма» пошла ко дну. Семьсот семьдесят девять человек утонули, спастись удалось только одному пассажиру.
Два видавших виды парохода добрались до Палестины с двумя тысячами человек. Англичане распорядились пересадить всех на пароход «Патрия» и отправить на остров Маврикий. «Патрия» пошла ко дну прямо у палестинского берега, на виду у Хайфы, и сотни иммигрантов утонули.
Англичане упорно держались за свою Белую книгу, не желая вызвать недовольство арабов. К концу 1941 года палестинские евреи влились в английские боевые части, несмотря на сопротивление генерала Хэвн-Херста. В то время, когда от арабов англичане не получили никакой поддержки, ни одного человека хотя бы для вспомогательных частей, пятьдесят тысяч лучших сынов ишува надели британскую форму.
Оккупировав Западную Европу, немцы готовились форсировать Ла-Манш и высадиться в Англии; десантные суда уже стояли наготове. Англия оказалась припёртой к стене но это был час английской славы! Немцы стояли и не решались вступить в открытый бой с отважными англичанами. Они их боялись!
Может быть, именно поэтому Германия решила начать с расчленения Британской империи. Мощный африканский корпус Роммеля готовил серию ударов, которые должны были выбить англичан с Ближнего Востока, открыть дорогу на Дальний Восток и в Индию.
Хадж Эмин эль-Хусейни покинул Ливан. Он прибыл в Багдад, столицу Ирака, который был союзником Англии, но только на словах. В Багдаде Хусейни чествовали как великого мученика ислама. С группой местных офицеров он попытался организовать переворот и сдать Ирак немцам. Но англичане послали в Ирак войска и сумели установить контроль над страной.
Хадж Эмину снова пришлось бежать. На этот раз он подался в Германию, где Гитлер приветствовал его как брата. Два безумца быстро нашли общий язык. Муфтий надеялся с помощью немцев захватить власть в арабском мире. Гитлеру же муфтий был нужен, чтобы показать, какая дружба возможна между арабами и немцами. Хадж Эмин снова и снова обращался по берлинскому радио к арабскому миру:
— О братья арабы, восстаньте и отомстите за своих мучеников! Я, муфтий Иерусалима, объявляю эту войну священной войной против британского ига. Я знаю, какую ненависть вы питаете к угнетателям. Я знаю, что все мусульмане видят в англичанах и евреях главных врагов ислама и священных принципов Корана. Евреи хотят отнять у нас святыни, дорогие сердцу каждого мусульманина. Они уже сейчас замышляют строительство своего храма рядом с нашей святейшей мечетью Омара; они, конечно, осквернят нашу святыню, как уже неоднократно пытались сделать это в прошлом. Бейте евреев всюду, где они вам попадутся, ибо это богоугодное дело. Бог, история и наша священная вера не забудут ваших подвигов. Вы этим спасете свою честь. С вами Аллах! Да сгинут евреи!
Арабский мир не оставил эти слова без внимания.
В Сирию и Ливан, находящиеся в руках вишистской Франции, непрерывным потоком шло немецкое снаряжение, чтобы, когда пробьет час, проложить фашистам дорогу в Палестину и Египет.
Начальник египетского генерального штаба продавал немцам военные секреты. Египетский король Фарук отказался предоставить в распоряжение англичан хотя бы одного солдата для защиты от Роммеля. В Ираке замышлялся новый переворот.
Единственный друг союзников, старый деспот Ибн-Сауд был куплен на американские доллары. Но даже Ибн-Сауд не предложил ни единого верблюда британской Восьмой армии, находящейся в тяжелом
