Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12

переводится как «притча» (греч. параболе) этимологически означает «ставить нечто наряду с чем–то другим» с целью сравнения.

Притчи бывают разных видов: пословицы или присказки («врач! исцели Самого Себя» [Лк. 4:23]), метафоры (слово как растение [Мф. 15:13]), образные изречения (притча о вине и мехах [Лк. 5:36–38]), сравнения или уподобления (притча о горчичном зерне [Мк. 4:30–32]), притчи–рассказы (о десяти девах [Мф. 25:1–13]; о добром самарянине [Лк. 10:29–37]) и притчи–аллегории (притча о сеятеле [Мк. 4:1–9, 13– 20]). Все виды используемых Иисусом притчей, имеют между собой нечто общее: духовные истины Его Царства иллюстрируются примерами повседневной жизни.

Многие притчи Иисуса имеют лишь одну основную мысль, подчеркиваемую Самим Иисусом или повторяемую авторами Евангелий (Мф. 18:35; 20:16; Лк. 15:7, 10; 16:31). Однако в некоторых притчах излагается несколько мыслей (например, в притче о сеятеле, Мф. 13:1–23). В этих случаях, по–видимому, оправданно искать смысл в отдельных частях рассказа, тем более, что Иисус Сам намекал на присутствие в них более глубокого смысла и указывал правильное истолкование. Это следует отличать от аллегоризации, когда последующий истолкователь придает тексту некий дополнительный смысл, который не вкладывался изначально автором.

Е. Современное применение

1. Вневременной и транскультурный характер Писания

Для Иисуса и новозаветных писателей применение Писания было продиктовано их богословским истолкованием ветхозаветных отрывков или эпизодов.

Библейские писатели настаивают на том, что богословская весть Писания не привязана к какой–то одной культуре, что она применима не только в какую–то определенную эпоху или предназначена какому– то одному конкретному народу, но дана всем людям всех поколений. Петр, цитируя Ис. 40:6–8, убедительно излагает эту истину: «Как возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего вовек. Ибо всякая плоть — как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает вовек; а это есть то слово, которое вам проповедано» (1 Петр. 1:23–25).

Большую часть нравственных наставлений в новозаветных Евангелиях и посланиях можно рассматривать как практическое применение ветхозаветных отрывков: например, в Нагорной проповеди Иисус применяет принципы Декалога; Иаков строит аргументы на Лев. 19; нравственное наставление Петра опирается на ветхозаветный принцип: «Будьте святы, потому что Я свят» (1 Петр. 1:16, цитируется Лев. 11:44,45; 19:2; 20:7).

2. Библейские указатели для определения неизменных истин

Некоторые части Ветхого Завета, в частности, церемониальные, обрядовые гражданские и теократические законы Израиля необязательны для христиан. Однако новозаветные писатели не по своему произволу решают, какие законы остаются в силе, но признают наличие в самом Ветхом Завете критериев, указывающих на то, какие законы обязательны для всех, а какие имеют ограниченное время действия.

Ветхозаветные мишпатим, т. е. гражданские законы, являясь практическим применением принципов Декалога, постоянны в том, что они утверждают, однако их конкретное применение привязано к теократическому правлению. Таким образом, ограничительный фактор присутствует в них самих. Когда теократическое правление закончилось в 34 году нашей эры (во исполнение Дан. 9:24, о чем мы читаем в речи Стефана в Деян. 7, произнесенной во время судебного процесса над ним), эти законы также прекратили свое действие в качестве основы гражданского правления.

Точно так же законы о жертвоприношениях, называемые церемониальными, были частью типологической системы, достигшей своего исполнения в образе Иисуса, Который реально осуществил на Голгофе и осуществляет в небесном святилище то, что было открыто в прообразных обрядах Ветхого Завета. Встроенный в эти законы, ограничительный фактор также был указан в Ветхом Завете (Исх. 25:9, 40 [ср. с Евр. 8:5]; Пс. 39:7–9 [ср. с Евр. 10:1–10]; Дан. 9:27).

В других случаях, когда Бог снисходительно относился к ожесточению сердец израильтян, временно мирясь с рабством и разводами и не запрещая их сразу, Писание ясно указывает на изначальный Божественный идеал (Быт. 1–3). Законодательство Моисея, которое было революционным для своего времени, направляет нас к Едемскому идеалу. В Новом Завете признается и применяется этот герменевтический критерий перманентности, выражаемый словом «сначала» (см. Мф. 19:8).

В некоторых случаях, где остается неясным, выходит ли определенное Божественное повеление за пределы конкретной эпохи и культуры, в Библии даются четкие указатели на универсальность и неизменность данных повелений и уставов. Так, например, закон о чистой и нечистой пище (Лев. 11) необходимо рассматривать в контексте многочисленных лексических, структурных и богословских указателей (присутствующих как в Ветхом, так и в Новом Завете), показывающих, что он является частью универсального, обязательного для всех времен и народов законодательства. Это же можно сказать и о законах, которые объявляются обязательными для язычников в Деян. 15.

Таким образом, общий принцип применения Писания, сформулированный и проиллюстрированный писателями Нового Завета, заключается в признании того факта, что библейское наставление применимо ко всем эпохам и культурам, если только в самом Писании не дается определенных ограничивающих критериев. Однако не все поступки библейских героев являются примером для подражания. Жизнь святых Ветхого и Нового Завета, образцовая в одном отношении, в другом была порочной и греховной, и Библия в точности описывает их поступки и характер, чтобы ободрить и наставить нас.

Хотя Писание насущно для всех культур и времен, оно было дано для конкретной культуры и эпохи. В процессе применения библейских наставлений необходимо принимать во внимание время и место его написания. Некоторые формы или обычаи, имевшие в первом веке какой–то определенный смысл, сегодня могут потребовать выражения этого же самого смысла другим образом (например, приветствие святым целованием [Рим. 16:16]).

Часто в контексте библейского отрывка содержатся определенные указатели, помогающие понять, как тот или иной принцип может быть применен в жизни. Например, для сообществ, в которых не существует рабства, наставления, данные рабам и рабовладельцам (Еф. 6:5–9), утратили свой изначальный смысл. Обрезание как знак принадлежности к иудейскому обществу, также было заменено крещением в христианской Церкви. В этих случаях изменяется форма, а не смысл установления.

Более того, Писание ясно говорит о том, что некоторые формы неразрывно связаны с их значением и не могут заменяться современными аналогами. Например, седьмой день суббота, восходящий к сотворению мира, не может быть заменен воскресением; обряд ногоомовения, основанный на явном примере и повелении Иисуса, не может быть заменен другими формами выражения смирения.

3. Персонализация Писания

Конечная цель истолкования Писания — практическое применение каждого отрывка в личной жизни человека. Христос и апостолы неоднократно старались донести до читателей евангельскую весть,