Зачем нужен бог, с которым не поговорить? А индейцы про него постоянно вспоминают, ни к селу ни к городу. Значит, они все с ним могут говорить.
— Фигня какая! — возмутился Алешка еретическим мыслям соплеменника. — А чего же они тогда шаманам верят? Если каждый говорит с богом, то зачем тогда эти столбы и шаманы, которые скачут?
— А-а-а! — вдохновенно поднял палец вверх Пашка, некоторое время прожевывал траву, а потом сказал: — Говорить с богом можно не везде! Есть специальные места, которые ближе к богу и откуда он услышит, — например, на самой высокой горе. Вон высокая гора — сколько раз ты на нее забирался?
Алешка посмотрел на силуэт далекой и высокой сопки, одним боком нависавшей над долиной.
— Ни разу… Высоко же…
— А ты знаешь кого-нибудь, кто там был? — Пашка продолжал указывать пальцем на вершину горы.
— Нет, — сказал Алешка, начиная смутно прозревать. — И не слышал даже…
— Вот, — сказал Пашка, опуская взгляд на полянку гуськина лука. — И у индейцев так же. Говорить с богом могут все, а не говорит никто, потому что надо на гору лезть.
— А если залезть, — Алешка смотрел на туманную верхушку сопки, расширив черные глаза. — Если залезть, то что будет?
Пашка помолчал, думая о том, поесть ли еще или оставить хоть немного брату по оружию. Потом принял решение и сказал:
— У тебя должен быть вопрос к богу. Глупо лезть на такую гору, если на твой вопрос могут ответить внизу. Ты залезешь, бог посмотрит на тебя — какие у тебя вопросы?
— А если нет вопросов? — быстро спросил Алешка, не отводя взгляда от вершины.
— Тогда ты, наверное, не вернешься с горы. Это же такая глупость — беспокоить бога, если у тебя нет вопросов. Лучше уж быть дурачком-шаманом. Или лучше вообще не вернуться.
— А что там, на горе? — спросил Алешка.
Пашка посмотрел вдаль…
— Я ведь там тоже не был… — сказал он. — Пусть Дуди будет шаманом. Они вообще без оружия ходят.
— Да, — тихо согласился Алешка. — Пусть… Ты это все сейчас придумал?
— Это элементарно, — сказал Пашка. — Дедуктивным методом узнал. Мы с братом Шерлока Холмса уже второй месяц читаем. Я съел весь гуськин лук.
Дуди вернулся не один. Он шел по тундровым лужам веселой, подпрыгивающей походкой, а рядом с ним шагали каменнолицый бледный Спиря, смуглый пухлощекий толстячок и дылда-третьеклассник.
— Эй, давайте их тоже в индейцы примем! — закричал издалека Спиря.
Пашка и Алешка подняли луки со стрелами и молча смотрели на незваных гостей. Те подошли, встали чуть в сторонке, почтительно разглядывая индейское оружие. Дуди нагнулся к Алешкиным ногам и молча положил на траву дощечку от деревянного ящика. Индейцы в недоумении уставились на него. Пашка догадался первым:
— А… Он палку для копья принес! Дуди, это плохая палка, и вообще, мы решили, что ты будешь шаман.
— Дуди! — радостно сказал шаман.
— Пацаны, это Дима и Коля, они тоже хотят быть индейцами, — представил Спиря незнакомцев, тщательно выговаривая русские слова. — А это Алеша и Паша, они придумали быть индейцами. А это… это шаман, я не знаю, как его зовут.
Спиря подозрительно посмотрел на шамана. Тот радостно улыбался. Дедушка рассказывал Спире, кто такие шаманы. Они могли разговаривать с духами, летать по воздуху на оленьих упряжках, а иногда они бросались на землю и у них изо рта шла пена — белая или розовая. Когда у шамана шла пена изо рта — это считалось очень хорошо: значит, шаман был в силе и духи его слышали.
— А у него идет пена изо рта? — спросил Спиря.
Индейцы недоуменно покосились сначала на Спирю, потом — на Дуди.
— Мы не видели, — покачал головой Алешка.
— Молодой еще, — со знанием дела сказал Спиря, подражая уверенному хриплому голосу деда, тем самым как бы давая понять, что у Дуди еще все впереди, и, когда он вырастет, у него, несомненно, будет идти изо рта отличная пена — белая или, может быть, даже розовая.
Тут пухлощекий смуглый кандидат в индейцы сказал, что знает неподалеку отличные заросли зассыхи, и вся компания направилась в указанную им сторону, по пути знакомясь. Толстенького и смуглого звали Димой, а дылду-третьеклассника — Колей. Оба они имели плоские пухлогубые лица с глазками-щелочками, но на упитанных и смуглых щеках Димы играл здоровый румянец, а Коля слегка напоминал своим бледно- вытянутым монгольским ликом инопланетянина. Про индейцев им рассказал Спиря сегодня утром, играя у себя во дворе в футбол. И он готов был дать кандидатам какие угодно рекомендации. Алешка и Пашка требовали твердых обещаний изготовить луки и уважать законы племени.
— А какие у вашего племени законы? — спросил толстый Дима, ловко прыгая с кочки на кочку.
— Ну-у-у… — протянул Алешка, — нужно слушаться вождя…
— А кто вождь?
— Мы еще не знаем, — сказал Спиря.
Алешка поморщился и недовольно покрутил головой.
— Вождя надо выбирать, когда народу много. А вообще, у нас законы простые: никому не говорить, где наш вигвам, и не ходить на Гору Для Разговоров С Богом.
— А где ваш вигвам? — снова спросил толстый Дима.
— А что такое вигвам? — спросил Спиря.
Алешка снова поморщился. Он в свои семь лет уже прочитал почти всего Фенимора Купера, и некомпетентность окружающих его раздражала.
— Вигвам — это такой индейский домик, — объяснял он занудным учительским голосом. — У нас его пока нет, но нам нужно будет его найти или построить.
— А для чего на гору ходить нельзя? Мы же на гору сейчас пойдем… — остановился Спиря.
Перед ними начинался пологий и длинный склон старой сопки. Именно на таких выветренных лавовых склонах любит расти ягода-зассыха — маленькими черно-зелеными полянками.
— Да это не та гора! — махнул рукой Алешка, злясь на Спирину темноту и необразованность. — Вон — Гора Для Разговоров С Богом!
Все непонятливо, но с уважением посмотрели в указанном направлении. Гора Для Разговоров С Богом высилась над долиной и поселком, цепляя голой каменной верхушкой низкие облака.
— Если зайти на эту гору… — мрачно вполголоса вещал Алешка. — Если зайти на самую вершину, то бог разломит твою душу, как хлеб, и увидит в ней всё. И если он не найдет в твоей душе вопроса, на который захочет ответить, то тебе уже никогда нельзя будет вернуться назад.
Со Спириного лица сползло выражение непроницаемого спокойствия. Он глядел на гору, которую видел каждый день, раскрыв рот.
— Сюда, к бабушке, нельзя будет вернуться?
— Нет…
— А к дедушке, в стадо?
— Нет! Вернуться нельзя будет никуда!
— Возьмите нас в индейцы, — сказал очень вежливо Коля, кося глазами в сторону Горы. — Мы туда не полезем. Там высоко.
Кандидатов приняли в индейцы по традиции — без всяких ритуалов и церемоний. И увеличившимся в числе племенем принялись ползать на четвереньках по плоским камням, собирая черные глянцевитые ягодки зассыхи. Дуди есть ягоду запретили, так как ее сок сильно пачкался, а они не хотели пачкать Дуди чем бы то ни было. Он сел в сторонке на шершавую каменную плиту, привычно подгреб к себе брошенные луки и стрелы и стал завистливо-радостным взором смотреть, как старшие индейцы едят ягоду.
