Тайные убийцы

боевика ЭТА везли в Мадрид пятьсот тридцать шесть килограммов титадина. Все указывало на то, что перед выборами четырнадцатого марта две тысячи четвертого года ЭТА планирует провести крупный теракт на железной дороге.

— Выводы из этих фактов сделало СНИ, и именно оно сообщило об этом правительству, — подчеркнул Кальдерон.

— И это была ошибка, судья Кальдерон, — признал Хуан. — Мы ошиблись. Даже после того, как послушали записи Корана, найденные в фургоне «рено-кангу» близ станции Алькала- де-Хенарес, и после того, как обнаружили детонаторы, которые раньше не применяла ЭТА, и даже узнав, что при взрывах был использован не титадин — излюбленная взрывчатка ЭТА, — а «Гома-2 ЭКО», — даже после этого мы не могли поверить, что ЭТА не имеет к этому отношения. Вот что я пытаюсь подчеркнуть. И вот почему нам следует рассматривать все возможные сценарии нынешнего теракта и не позволять себе хвататься за готовые решения. Мы должны двигаться планомерно, шаг за шагом, пока не выстроим неопровержимую логическую цепочку, которая приведет нас к организаторам.

— Но пока мы этим занимаемся, мы не имеем права держать людей в неведении, — заявил Кальдерон. — Журналистам, политикам и населению необходимо знать, что предпринимаются какие-то усилия, что обеспечивается их безопасность. Террор сеет смятение…

— За это отвечает комиссар Эльвира, который возглавляет расследование, а также политики, — ответил Хуан. — Наша работа — предоставлять им точную информацию. Мы уже начали рассматривать этот теракт в историческом контексте: взрывы жилых домов в Москве мы связали с обнаружением исламской атрибутики в белом фургоне. Мы не можем себе это позволить.

— Пресса уже знает о том, что мы нашли в «пежо-партнере», — заметил Кальдерон. — Мы не можем запретить им делать выводы.

— Как они это узнали? — осведомился Хуан. — Вокруг был полицейский кордон.

— Не знаю, — сказал Кальдерон. — Но как только фургон увезли и прессу допустили на автостоянку, меня и комиссара Эльвиру буквально бомбардировали вопросами о гексогене, о двух экземплярах Корана, о капюшоне, об исламском кушаке, а также о многих других вещах, которых даже не было в машине.

— На стоянке было много народу, — объяснил Фалькон. — Мои сотрудники, эксперты, взрывотехники, автомобильные эвакуаторы, и все они имели возможность бегло осмотреть фургон. Журналисты делают свою работу. Камеры не должны были показывать тела детей в детском саду, но один тип пробрался и туда.

— Как мы видели и раньше, — сказал Хуан, сдерживая раздражение, — первые впечатления очень трудно изгнать из сознания общества. Миллионы американцев до сих пор убеждены, что за одиннадцатое сентября в той или иной мере отвечает Саддам Хусейн. А сейчас большинство севильцев сочтут, что город стал жертвой исламских террористов, и мы не сможем даже близко подойти к выяснению истины, пока не попадем внутрь мечети. А это произойдет не раньше чем через несколько дней — когда разберут завалы.

— Возможно, нам следует рассмотреть те конкретные обстоятельства, которые привели к этому событию, — сказал Фалькон, — а также заглянуть в будущее, попытаться понять, какова была цель террористов, на что они рассчитывали повлиять. Что касается меня, то я рано прибыл на место взрыва, потому что был в тот момент в Институте судебной медицины, обсуждал результаты обследования трупа, который нашли на одной из крупных свалок на окраине Севильи.

Он кратко рассказал им о трупе, который был обнаружен вчера и который пока не удалось опознать.

— Конечно, это убийство, возможно, никак не связано с терактом, — продолжал Фалькон. — Однако в криминальной истории Севильи это уникальный случай. Представляется, что это работа не одного человека, а целой группы преступников, причем они предприняли колоссальные усилия, чтобы затруднить идентификацию убитого.

— Отмечались ли еще подобные убийства с такими же попытками затруднить опознание? — поинтересовался Хуан.

— Судя по полицейской базе данных, в этом году в Испании таких преступлений не совершалось, — ответил Фалькон. — Мы пока не связывались с Интерполом. Мы только-только начали расследование.

— Предстоят ли сейчас здесь какие-нибудь выборы?

— Последние выборы в андалузский парламент прошли в марте две тысячи четвертого, — сообщил Кальдерон. — Выборы в городской совет состоялись в две тысячи третьем, так что теперь они пройдут в марте будущего года. Сейчас у власти социалисты.

Хуан вынул из кармана сложенный листок бумаги.

— Перед тем как мы выехали из Мадрида, нам позвонили из КХИ: с ними связался редактор газеты «АВС», куда пришло письмо с севильской маркой. В конверте лежал листок бумаги с напечатанным испанским текстом. Мы уже установили, что это — выдержка из статьи некоего Абдуллы Аззама, исламского проповедника, главного идеолога афганского сопротивления русскому вторжению. Вот что там сказано:

«Наш долг повелевает нам не останавливаться на победе в Афганистане. Джихад остается обязанностью каждого правоверного, пока к нам не возвратятся все остальные земли, которые некогда были мусульманскими, и пока в них снова не воцарится ислам. Перед нами лежат Палестина, Бухара, Ливан, Чад, Эритрея, Сомали, Филиппины, Бирма, Южный Йемен, Ташкент… — Хуан сделал паузу, оглядев собравшихся, — и Андалузия».

10

Севилья

6 июня 2006 года, вторник, 13.45

Совещание закончилось, когда поступило сообщение, что в развалинах нашли еще одно тело. Кальдерон тут же отбыл. Три представителя СНИ разговаривали о чем-то между собой, а Фалькон обсуждал с Эльвирой, какие ресурсы привлечь к операции. Старший инспектор Баррос сидел глядя в пол, его челюсти словно бы пережевывали какое-то очередное нанесенное ему оскорбление. Через десять минут СНИ присоединилось к Эльвире, а Фалькона и Барроса попросили покинуть комнату. Баррос стал шагать по коридору, избегая Фалькона. Спустя некоторое время Эльвира позвал Фалькона обратно, а люди из СНИ направились к дверям, сказав, что они проведут тщательный обыск квартиры имама Абделькрима Бенабуры.

— Эту информацию можно распространять? — осведомился Фалькон.

— Разумеется, — ответил Хуан, — если это не противоречит интересам государственной безопасности.

— Я бы хотел, чтобы при обыске присутствовал кто-то из моих сотрудников.

— В свете только что сказанного мы должны провести это мероприятие немедленно, а вы все слишком загружены.

Они вышли. Разведя руками, Фалькон повернулся к Эльвире, безмолвно вопрошая: в чем, собственно, дело?

— Они полны решимости на этот раз не допустить ошибку, — объяснил Эльвира, — и потом, они хотят, чтобы в случае успеха все лавры достались им. На кону — их будущее.

— И до какой степени вы контролируете их действия?

— Вся проблема в этих словах — «государственная безопасность», — сказал Эльвира. — В частности, они хотят поговорить на тему государственной безопасности с вами, а мне они сообщили только, что это должна быть конфиденциальная и подробная беседа.

— Сегодня им будет нелегко это сделать.

— Они найдут время — ночью, когда угодно.