Джули нехотя кивнула.
— Ну послушай, я бы на твоем месте постарался побыстрее убраться домой. Чтобы не закончить так же, как вон та подруга у мусорных ящиков.
Она обернулась, посмотрев на женщину, стоявшую под аркой надземной дороги. Та вытащила из кучи отбросов бирюзовый шарф и, расправив, смотрела его на свет, проверяя пригодность.
Хотя этот человек казался милым и вроде бы озаботился ее судьбой, но в нем было что-то такое, что тревожило Джули. Он смахивал на психа, на ненормального... Ну разве станет нормальный так одеваться? Разве он не понимал, что это еще больше его старит? Издали-то его можно было принять за молодого человека, не подростка, конечно, но за совсем нестарого мужчину, а вот вблизи он выглядел нисколько не моложе своих лет. Носил бы он нормальную одежду, она чувствовала бы себя с ним намного свободнее.
И Джули решила, что лучше держаться от него подальше.
— Нет, спасибо, я пойду, — сказала она, не имея ни малейшего представления о том, куда пойдет, но теперь еще более твердая в своем решении вернуться домой и убраться подальше от этих странных людей.
— Солнышко, подожди.
Джули остановилась и все же обернулась.
— Ну ладно. Тебе действительно надо в Восточный Чикаго?
Джули помолчала, размышляя, можно ли довериться этому странному типу, и подавляя желание бежать, как подсказывал инстинкт. Но, может быть, он и в самом деле мог как-то ей помочь?
— Нет, — сказала Джули. — Мне надо добраться до Западной Вирджинии. Я сбежала из дома.
— Я так и думал. Горестно видеть такое юное существо на улице без крыши над головой. Знаю, ты мне не доверяешь, но я действительно мог бы помочь тебе.
— Не пойму, как именно. — Джули пришло в голову, что, возможно, у этого типа водятся деньги, хотя он и одевается так странно. А может, он впал в детство и ему захотелось снова стать ребенком или. к примеру, помочь ребенку... То, что он говорил, звучало вполне правдоподобно. Джули вспомнила о своих трех долларах и о том, сколько времени она потратила, чтобы собрать их. Что же делать?
— Ладно, — сказала Джули. — Почему бы и нет?
Черный пикап стоял в нескольких шагах. Когда Джули и Джош, как он себя назвал, подошли к машине, девочка отступила на шаг, охваченная сомнениями — не совершает ли она ошибку.
— В чем дело, солнышко?
— Я полагала, что мы пойдем пешком. — Джули улыбнулась, подумав, что, возможно, ведет себя слишком по-взрослому. — Знаете ли, садиться в машину с незнакомыми мужчинами и вообще...
Джош с минуту молчал, словно о чем-то размышляя. Потом сказал:
— Ну, детка, ты же умница. И, как я вижу, ты не создана для жизни бродяжки. Боишься сесть в машину с незнакомым. Ну, не трусь.
Он вдруг взглянул на нее совсем другими глазами — прежних как не бывало.
— С кем вздумала шутить?
В следующее мгновение лицо его снова изменилось: глаза светились дружелюбием и добродушием. Джули, озадаченная столь неожиданными переменами в настроении незнакомца, отступила еще на шаг.
— Послушай, ты зря беспокоишься. Я работаю с отцом Греббом. Видишь ли, я помогаю ему находить детей, попавших в беду.
Джули насторожилась. Что-то тут не вязалось. Что-то явно не вязалось.
— Знаете, Джош, я не... не думаю, что мне нужна помощь, пока еще — нет. Может, лучше дайте мне адрес этого священника, и я пойду к нему сама. Когда-нибудь потом.
Джош посмотрел куда-то в сторону, потом снова повернулся к Джули, и она увидела его безумные глаза и окаменевшее лицо.
— О Боже, — пробормотала Джули. Она попятилась и, повернувшись, рванулась с места.
— Вернись! — прохрипел Джош. — Вернись, неблагодарная сучка!
И тут Джули почувствовала, что вцепившиеся в куртку крепкие руки тянут ее назад, к машине. Повернув голову, она увидела глаза не просто безумца, но насильника. Ледяной холод сковал ее. Джули не в силах была даже закричать.
Она не сопротивлялась, она даже не пыталась бороться, когда охваченный похотью безумец открыл дверцу и затолкал ее в кабину. Она сидела в оцепенении, уставившись в ветровое стекло.
Машина, набирая скорость, мчалась на запад, унося Джули навстречу судьбе, о которой она в эти минуты даже не подозревала.
Глава 6
В ноздри ударил запах дезинфекции. Это было первое, что Джимми почувствовал, когда проснулся. Он осмотрелся, охватив взглядом небольшой туалетный столик, покрытые лаком деревянные полы и груду одежды на стоявшем рядом с кроватью стуле с плетеной спинкой.
Солнечный свет сочился сквозь белые виниловые занавески. Комната казалась стерильней, настолько в ней было чисто. Голова немного кружилась, и он почти ничего не помнил, помнил только то, что священник принес его сюда прошлой ночью и что его несли вверх по лестнице.
Снаружи слышно было, как подъехал мусоровоз, раздавались звуки детских голосов. Наверное, сейчас школьные каникулы? Канун Рождества? Джимми откинулся на подушку в накрахмаленной до хруста наволочке и закрыл глаза.
Когда дверь открылась — через час или чуть позже, — Джимми мгновенно проснулся и, вскрикнув, прижался к изголовью кровати.
— Нет, не надо, не трогай меня! — закричал он.
Образы сна не оставили его: мужчина, поднос с тараканами, свеча, горящая в темной комнате... .
— Эй, все в порядке. Я отец Гребб. Я не причиню тебе вреда.
Джимми посмотрел в его серые глаза, пытаясь обнаружить в них то, что вызвало бы доверие. Слова «я не причиню тебе вреда» вовсе не гарантировали безопасность. Но Джимми, хотя и ослабел, не хотел, чтобы этот ублюдок разгадал его мысли, не хотел, чтобы он догадался о его страхе.
Они могут тебя заполучить, если поймут, как ты напуган. Джимми сел в постели, хотя это было мучительно: боль в прямой кишке отдавала в бедра и в грудь, вызывала приступ тошноты.
Он покосился на священника:
— Куда ты положил мое курево?
Гребб подошел поближе. Светлые волосы слипшимися прядями свисали на лоб мальчика, скрывая его зеленые глаза. А ему хотелось увидеть их. Он заставлял себя смотреть в сторону, но взгляд невольно обращался к этой гладкой безволосой груди, к шелковой золотистой коже. Ричард заставил себя поднять глаза и посмотреть вверх, на картину над постелью — «Вознесение Марии» с веерами пальмовых листьев под ней.
— Я не нашел никаких сигарет, когда принес тебя сюда. Но не думаю, что...
— Может, сбегаешь и раздобудешь несколько штук, а?
Джимми шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной руки.
Ричард не знал, что случилось, что так изменило мальчика, прежде полного бравады и стремившегося показать, что он — взрослый мужчина; теперь это было забитое, запуганное существо, вздрагивающее при малейшем звуке и отчаянно пытающееся казаться крепким орешком. Ричард помнил, что прошлой ночью мальчик льнул к нему, когда он вносил его по лестнице, и зарыдал, когда Ричард снял с него одежду, чтобы уложить в постель.
Ричард медленно приблизился к мальчику.
— Послушай, Джимми, все в порядке. То, что с тобой случилось, уже миновало. Теперь ты в безопасности. Ты меня помнишь или нет? — Он повторил свое имя. — Мы беседовали и прежде. На Лоренс-авеню. Ты живешь ведь где-то там, верно?
Ричард сел на постель. Мальчик подтянул ноги под себя и натянул простыню и одеяло до самого подбородка, так что остались видны только его нос и макушка.
