Эвери задыхался. У него было ощущение, что он в безвоздушном пространстве. Дуайт засунул ему в рот кляп и заклеил его пластырем, да еще накинул сверху грязную промасленную тряпку. Подходя к нему, он что-то бормотал о том, что если Эвери выкинет какую-нибудь штуку, то его друга ждет смерть.
Брошенное на него пыльное одеяло воняло жидкостью для радиатора.
Эвери ждал, что его вот-вот вырвет. Желудок у него болел с той самой минуты, как этот ублюдок засунул его в свой пикап. Резкие и сильные судороги перешли в позывы к рвоте. Это мешало ему думать.
Он чувствовал, как во рту собирается слюна, а глубоко в горле возникло ощущение стеснения, и это был знак того, что сейчас его вырвет. Он плотно зажмурил глаза, изо всех сил стараясь подавить позыв.
Почему он свалял такого дурака? Он не должен был позволить этому типу везти его к себе домой. Теперь он знал, что тот захватил еще кого-то. Ах, какого же ты свалял дурака, старина Эвери!
Он не рассчитывал, что этот тип знает, как выглядит Мирэнда.
Наверное, это она там с ним, на переднем сиденье... Пикап остановился, от толчка Эвери мотнуло вперед, и это вызвало новый отчаянный позыв к рвоте. Эвери услышал, что мотор заглушили.
Он старался подавить тошноту, боясь задохнуться рвотной массой. Но напрасно — она изверглась, обжигая его и выливаясь через ноздри, а Эвери оставалось только кривить рот, залепленный пластырем, корчиться в судорогах, которые гнали желчь вверх и толкали мерзкую жижу сквозь кляп.
Эвери не мог ничего поделать, и ему приходилось снова и снова глотать блевотину, он давился ею и был уверен, что задохнется.
Запах был отвратительный, но все-таки ему стало легче. И сознание прояснилось.
Он увидел инструменты, лежавшие в ящике, и тут его осенило.
Мирэнда оценивающе приглядывалась к клиенту. При слабом предрассветном освещении он выглядел еще хуже: одежда туго обтягивала его торс и казалась слишком легкомысленной для его возраста. На щеках румяна или какой-то другой грим, и от пота косметика размазалась. Тестообразная кожа выдавала в нем человека, редко видящего солнце. Его глаза с тяжелыми веками и бледными зрачками вызвали у Мирэнды ассоциацию с глазами змеи. Неужто человек столь странного вида захотел иметь дело с ней?.. Но она-то точно не хочет иметь с ним дело.
— Слушай, мне, право, жаль, — начала она, и он поглядел на нее с интересом, вытаскивая ключи зажигания и запихивая их в карман куртки. — Но вчера вечером я слишком много выпила, и мне кажется, я не могу с этим справиться. — Она слабо улыбнулась. — Я чувствую, что меня тошнит.
— Ты с этим справишься, солнышко.
Мирэнда вспыхнула от гнева. До сих пор никто не указывал, что ей делать. Ей было плевать на то, сколько они ей платили.
— Нет, я так не думаю. — Она потянулась к ручке, готовая выпрыгнуть из машины и даже отправиться к себе домой пешком, но ручку она не нашла. Ее вообще не было — она была снята. Рот Мирэнды сам собой открылся. Она повернулась к хозяину машины и уставилась на него округлившимися от страха глазами.
— В чем дело?!
— Это из-за тех, кого я вожу, — спокойно сказал он, — я не могу им доверять ни на минуту.
— Выпусти меня! — Мирэнда приблизила к нему свое лицо и постаралась вложить в свой голос всю силу убеждения и всю свою отвагу. — Я хочу, чтобы ты меня выпустил сейчас же, ублюдок! Я не гожусь для этих игр.
Она изо всех сил ударила его в грудь.
Он брезгливо взял ее руку, будто это была дохлая крыса или червяк, и отвел ее назад. Потом рассмеялся:
— Хочешь еще раз меня ударить?
Мирэнда заскрежетала зубами:
— А теперь выпусти меня, пока я не начала кричать и не перебудила твоих соседей. Я хочу домой!
— Не думаю, что тебе захочется этого.
Мирэнда видела, как он шарил под своей курткой, и ее страх нарастал. Револьвер! Она снова плюхнулась на сиденье.
— Все еще не терпится уйти?..
От этого голоса она съежилась, почувствовав себя запачканной, как если бы звук обладал силой физического прикосновения. Он сильно ударил ее по руке.
— Я задал тебе вопрос, юная леди. Отвечай!
— Нет, — прошептала Мирэнда, — вовсе нет.
— Это уже лучше. А теперь, когда ты в курсе дела, может быть, с тобой легче будет поладить. Сначала мы займемся тем, что вызвало возню, которую ты слышала, и найдем там сюрприз для тебя. Думаю, ты будешь рада до смерти.
Мирэнда отшатнулась, когда он, улыбаясь, оглядел ее всю с головы до ног.
— А потом мы все дружно и тихо войдем в дом. Чин чином. Как в школе. Школу помнишь?
Мирэнда выглянула из окна машины, чувствуя, как внутри у нее все мертвеет. Почему она не осталась в доме священника? Почему не почувствовала ничего до того, как это случилось? Она вцепилась в украшение, висевшее на шее, дернула цепочку, отчего та лопнула, и швырнула ее на пол.
— Я не люблю, когда молодые леди не отвечают, если с ними говорят.
— Нет, — сказала Мирэнда, — я не помню школу.
— Я так и думал.
Человек открыл дверцу машины, и холодный живительный воздух ворвался внутрь. Дул сильный ветер, и сейчас снова пойдет снег, подумала Мирэнда.
Человек открыл дверцу и с издевательским поклоном предложил ей руку.
— Миледи?..
Было бы легче, если бы он говорил нормально. Она вышла из машины и попыталась сквозь окна гаража разглядеть то, что можно было увидеть по соседству.
Человек потирал ладони и ухмылялся.
— Давай-ка взглянем на небольшой сюрприз для тебя.
Он откинул голову назад и рассмеялся.
— По правде говоря, это большой сюрприз.
Мирэнда потащилась за ним к задней части пикапа. Какая-то невидимая сила заставляла ее двигаться.
Он вставил ключ в верхний замок, и дверца распахнулась. Мужчина сунул руку внутрь и рывком выхватил старое грязное одеяло. Мирэнда наклонилась вперед, чтобы увидеть, что там... и отвернулась.
О Боже, нет, нет, это не Эвери. Но перед ее глазами все еще стояло его лицо, как бы запечатленное на моментальной фотографии: лицо, покрытое блевотиной, глаза, выражавшие только ужас. Она с трудом перевела дыхание, вспоминая бешеные глухие удары из задней части пикапа, которые она слышала всю дорогу.
— Нет, нет, не Эвери...
Ей казалось, что он не дышит.
— Похоже, что этот толстяк натворил тут черт знает что — сплошная грязь, — сказал ужасный незнакомец. — Клянусь Богом, я не потащу на себе эту жирную тушу в дом.
Мирэнда хотела сказать ему, чтоб он не был так жесток, хотела как-то защитить Эвери, но вспомнила о револьвере в кармане куртки этого типа и промолчала. Молча смотрела она на дом напротив, кусая суставы пальцев.
Мужчина начал развязывать веревки, которые стягивали запястья и лодыжки Эвери, и наконец с силой рванул пластырь с его рта. Эвери судорожно вздохнул.
