Фонтанки. Но это предположение больше подходит к одному из трех домов, принадлежащих Полторацким, а именно к дому 97, через боковую двойную арку которого ныне исчезнувший Полторацкий переулок выходил на Фонтанку. Дом же в «стиле барок», действительно принадлежавший Яковлеву, находился на другом месте – практически у «красной линии» Московского проспекта, на участке домов № 10–12 и гораздо дальше от Фонтанки, чем «Полторацкие» дома №№ 97, 99, 101.
Фонтанка в прежние времена именовалась Фантанной речкой, поэтому и возникло название «Фанталочный дом». Метаморфоза старинной орфографии превратила дом в нашем современном восприятии в нечто фантастическое, в фантом. И действительно, тайной и мистикой наполнена картина «Фанталочного дома» в романе В. В. Крестовского – запустение и тлен царят в еще недостроенном, наполненном богатейшими коллекциями и раритетами, но покинутом и уже разрушающемся особняке – вероятно, эта картина разорения «родовых гнезд» характерна для середины XIX века.
«Если вы пройдете по правой набережной Фонтанки, направляясь от Семеновского моста к Обуховскому, то на правой же стороне непременно заметите дом изящной архитектуры во вкусе барок. Он красноватого цвета, карнизы и окна украшены лепной работой; крытый подъезд с двумя большими фонарями с бронзовыми скобками и зеркальными стеклами ведет во внутренность этого изящного дома. Большие зеркальные же стекла в дубовых рамах украшают все окна. В одном из них торчит чучело попугая, в другом, на третьем этаже, виднеются два изящных мраморных кувшинчика.
В какую пору вечера и ночи не бросили вы взгляд на эти окна, вам никогда не придется заметить их освещенными: все глухо и пусто, словно бы дом этот вымер. Одно только крайнее к стороне Обуховского моста окно нижнего этажа составляет исключение. В нем виднеются белые занавески, да листья каких-то растений, и об вечернюю пору брезжится огонечек. Тут живет единственный обитатель пустого дома – швейцар.
Если бы какими-нибудь судьбами вам удалось переступить порог этого изящного на вид, пустого дома – странное и несколько жуткое чувство закралось бы в душу. Вы увидели бы богатые сени, с колоннами и статуями. Налево – дверь к швейцару, направо – изящный кабинет, ненарушимую тишину которого охраняют четыре человеческие фигуры, поставленные по сторонам входной двери и напротив по бокам камина. Неподвижные фигуры эти облечены в полные, тяжелые рыцарские доспехи и держат в чешуйчато-стальных руках огромные средневековые мечи и алебарды. Налево завешенная драпировкой дверь ведет в темную комнату, с заколоченными окнами, которые пропускают в щели свои две-три полоски света, и при помощи его глаз может разглядеть женскую фигуру – картину хорошего письма. Отсюда – новая дверь выводит в ванную, где винтообразная лестница поднимается в средний этаж. А около нее устроен темный потайной ход в зимний сад и под внутренние ворота, куда спускается он высокими ступенями.
Вернитесь опять в парадные сени, бросьте взгляд наверх перед собой, где представится вам легкая, роскошная и широкая лестница, которая прямо приведет к довольно широкому зимнему саду. Этот сад – высокая, во все три этажа зала, с двух сторон обильно залитая дневным светом. Легкие, узенькие воздушные лестницы и галерейки вьются по разным направлениям, опоясывают ее со всех сторон и ведут в средний и верхний этажи. Откуда смело выдаются сюда легкие балкончики, крытые ложи с дорогими хрустально-узорчатыми стеклами. Но все это уже приходит в ветхость и с каждым днем все больше да больше подтачивается временем, так что ходить по всем этим лестницам вполне твердой самоуверенной поступью может быть и не совсем безопасным: вы ясно чувствуете, как они местами трещат и подаются под вашей ступней. Направо от входа с парадной лестницы – ряд беломраморных колонок и кариатид, под которыми внизу сквозит почтенной работы каменная решетка с выточенными из камня же мелкими украшениями и гербами, и эта решетка маскирует собой темный потайной ход из ванны. По белым стенам разбросаны там и сям лепные консоли, на которых некогда помещались газоны. Во многих местах этих стен доселе еще грустно висят и спускаются высокие сухие, длинные стебли ползучих, вьющихся лиан, павоев, плюща и винограда, кудрявые и резвые побеги которых когда-то сплошь и покрывали эти стены обильно листвою и цветами. Тут красовались целый лес драгоценных тропических деревьев, блистали роскошные клумбы редкостных цветов; и до сих пор еще можно видеть обломки обрамлявших эти клумбы бордюров из целого дуба, решетчато выточенного искусным художественным резцом в виде виноградных гроздьев, листьев и сучьев. Посредине мозаичного пола вделан мраморный бассейн, где когда-то были прохладные фонтаны и отражались, вместе с обильной зеленью, в больших зеркалах, которые теперь с каждым годом все большее тускнеют и портятся – летом от пыли, зимою от сырости.
Поднимитесь на три-четыре ступени, и вы из сада с одной стороны очутитесь в полусумрачной бильярдной, стены и потолок которой сплошь поделаны из резного дуба. Отсюда – новая обширная комната. С закрытыми окнами на улицу. Она вся завалена разным хламом, и рядом же с этим хламом валяются предметы самой изысканной роскоши. На полу кое-как сброшена богатейшая коллекция древнего оружия. Тут спокойно ржавеют себе панцири, шлемы, чешуйчатые рукавицы; стоит в углу большая группа самых разнообразных копий, алебард, бердышей и кистеней-головоломок с игольчатыми, ежевидными чугунными шарами на стальных цепях; а на полу – несколько десятков различных мечей, между которыми особенно обращает на себя внимание один экземпляр, клинком которому служит длинный нос пилы-рыбы и который наверняка пришелся бы по руке Илье Муромцу. У противоположной стены, рядом с нагроможденной роскошной мебелью, прислонены несколько больших, полуторасаженных картин, новой, но весьма хорошей работы, которыми, как слышно, предполагалось украсить в виде обоев стены большой концертной и театральной залы. Тут же валяются и недоконченные половинки дверей, с самой тонкой, изящной лепной работой и позолотою. И на все это уже несколько лет садится, слой за слоем, обильная пыль и грязь. Так что и прикоснуться боязно.
Вернувшись опять в зимний сад и поднявшись по лесенке направо, за мраморные колонки и кариатиды, вы очутитесь перед большим зеркалом, которое служит дверью, потайным образом ведущую в роскошную, уютную библиотеку, где вся отделка, при удивительной роскоши, дышит самым строгим стилем. Большие стекла, прозрачно расписанные пестрыми арабесками, пейзажиками и гербами, маскируют собою вид на отвратительный Полторацкий переулок и заполняют весь этот приют таинственным и ровным полусветом, так располагающим вас к уединенному и серьезному спокойствию, потребным для занятия чтением. В среднем окне возвышается на пьедестале высокая мраморная урна. Очень тонкой и, кажется, очень старой работы. В простенках – массивные дубовые шкафы, которыми сплошь занята вся стена, обращенная к саду, где одна отодвижная половинка служит потайной дверью, ведущею в этот сад. Шкафы эти полны книгами, большей частью старой печати, на немецком, латинском, итальянском, французском и иных языках в старинных, корешковых прочных переплетах, между которыми значительную долю занимают пожелтелые пергаментные, и все это богатство, покрытое обильной пылью и паутиной, преимущественно относится к литературам восемнадцатого и семнадцатого столетий. Очевидно, оно составляло старое фамильное достояние.
После библиотеки ваше внимание непременно остановилось бы на двух парадных гостиных. Обе они обиты штофом. Одна голубая, почти вполне отделанная; по стенам ее, как принадлежность обоев, расположены медальоны с прекрасной акварельной живописью цветов и растений. Другая необыкновенно эффектна. Представьте себе комнату, блестящую беломраморными стенами, широкий нижний карниз которых, отороченный позолотой, обит нежной пунцовой материей. Беломраморная арка с колоннами разделяет эту комнату на две половины, и в боковых пролетах арки устроены помещения для цветов, которые в данный момент дополняются одним воображением.
Но тут же, в этой самой гостиной, как и во всем доме, вы видите начатую и недовершенную работу: пол представляет печальную картину разрушения, которая особенно ярко выдается в большой зале, где
