жизни в нашей Вселенной…
Голос женщины затих, уплыв куда-то.
— Сколько у тебя мужей? Она изобразила удивление:
— Что? Ты не знаешь? Памир выдержал ее взгляд. Наконец она сказала сама:
— Одиннадцать.
— И ты
— До недавнего времени да. — Ресницы ее задрожали, глаза посветлели от подступивших слез. — Первая смерть выглядела случайным убийством. Кошмарно, но представимо. Но за первым последовало второе, а за вторым, через несколько месяцев, третье. В каждой трагедии использовалось одно и то же оружие, и почерк казни каждый раз был одинаков… — Голос женщины снова сорвался, точно из оставшегося приоткрытым рта вдруг выпали все слова. Тонкая рука вытерла слезы, размазав влагу по острым скулам. — Поскольку погибшие принадлежали к разным расам и поскольку послушники Веры… мои мужья и я сама… дали клятву хранить тайну…
— Никто не заметил системы, — закончил Памир.
— О, думаю, они поняли, что творится, — пробормотала женщина. — После пятой или шестой смерти сотрудники безопасности провели обыск в библиотеке. Но никто из наших ни в чем не признался. А потом убийства стали происходить реже, и расследование прекратилось. Никому не предложили защиты, и мое имя ни разу не упоминалось. По крайней мере, я так предполагаю, потому что никто не пришел допросить меня. — А потом, тихо и сердито, Розелла добавила: — После того как они связали убийства с библиотекой, им стало плевать на происходящее.
— Откуда ты знаешь?
Она уставилась на Памира как на полного кретина.
— Что? Неужели власти втихую постановили, что это грязное внутреннее дело Соединившихся?
— Может быть, — сказала женщина. — А может быть, им кто-то приказал прекратить поиски.
— Кто?
Глядя поверх его головы, женщина внятно произнесла:
— Нет.
— Кто не хочет, чтобы убийства прекратились?
— Я не… — начала она. Потом тряхнула головой. — Не могу. Спрашивай что угодно, но я больше ничего тебе не скажу.
И он спросил:
— А тебе не кажется, что и ты в опасности?
— Вряд ли, — вздохнула она.
— Почему нет? Женщина промолчала.
— В живых осталось двое мужей, — напомнил Памир. Розелла разыграла нерешительность, затем согласилась:
— Подозреваю, ты в курсе, кто эти двое.
— Один — глорий. — Глории были птицеподобными существами, с почти человеческой фигурой, но покрытые восхитительно ярким оперением. — Он твой последний муж, правильно?
Розелла кивнула:
— Только он умер в прошлом году. На противоположном конце Великого Корабля, в одиночестве. Тело обнаружили лишь вчера.
Памир вздрогнул:
— Мои соболезнования.
— Да. Спасибо.
— И твой первый любовник?
— Да.
— Джей'джел в красном пиджаке.
— Да, Кре'ллан. Я знаю, кого ты имеешь в виду.
— Остался последний, — заметил он. И заработал испепеляющий взгляд.
— Я не выпрыгиваю замуж за кого попало. И мне плевать, что ты думаешь.
Памир встал и твердо отрезал:
— Ты не знаешь, что я думаю. Потому что я и сам понятия не имею, что творится в моей разбухшей башке.
Женщина потупилась.
— Джей'джел, — сказал Памир. — Я могу выследить его сам, или ты можешь нас познакомить.
— Это не Кре'ллан, — прошептала она.
— Тогда пойдем со мной, — предложил Памир. — Пойдем, посмотришь ему в глаза и спросишь сама.
ХШ
Раса джей'джелов никогда не была ни богатой, ни могущественной, однако среди них попадались индивидуумы немыслимого возраста, постепенно и неустанно добивающиеся процветания. В отдаленных мирах они были осторожными биржевиками и незаметными землевладельцами, иногда — обладателями инопланетных технологий; и хотя повсюду они оставались чужаками, джей'джелы приспосабливались — настолько, что чувствовали себя как дома. А потом прибыл Великий Корабль. Юные и самоуверенные кузены джей'джелов, люди, пообещали перенести их через Галактику — за вознаграждение. Отважнейшие из чужаков-богатеев оставили за спиной сотни миров, растратив состояние ради возможности снова собраться вместе. У них не было своего мира, и все же некоторые надеялись когда-нибудь открыть новую планету, подобную их родине, — пустой дом, который не грех занять. Другие джей'джелы считали Землю и людей логичной, даже поэтичной целью своей расы — местом, где можно влиться в ряды весьма успешных родственников.
— Но ни одно из решений не доставило мне особого удовольствия, — сказал джентльмен в красном почти человеческим голосом. — Ложь и непостоянство — вот границы между расами, и я надеюсь на радикально другое будущее.
Если верить его официальной биографии, возраст Кре'ллана примерно соответствовал возрасту Homo sapiens.
— Какого же будущего ты хочешь? — осведомился Памир.
Чужак улыбался — лучезарно и слегка отстраненно.
— Мой новый друг, — провозгласил джей'джел, — кажется, я уже честно перечислил все, чего желаю. И кстати, думаю, тебя не должны слишком беспокоить мои мечты об утопии.
— Да, я кое о чем догадывался, — согласился Памир. — И ты прав, мне нет никакого дела до твоих идей о парадизе.
Розелла сидела рядом со своим древним мужем, нежно поглаживая его руку. Разошлись они или нет, ей явно недоставало его компании. Они выглядели как любовники, позирующие для голо-графического портрета. Женщина тихо предостерегла Кре'ллана:
— Он подозревает тебя, дорогой.
— Ну естественно, подозревает.
— Но я сказала ему… я объяснила… ты не можешь быть в ответе за любое из этих…
— Это правда, — прервал бывшую жену джей'джел, и улыбка его превратилась в мрачноватую ухмылку. — К чему мне убивать кого бы то ни было? Какую пользу это принесло бы мне?
Дом джей'джела располагался у самого дна Откола и был поистине гигантским. Одна эта комната занимала площадь примерно в квадратный километр; в ней зеленел живой лес с бегущими между стволов говорливыми ручейками, а потолок был так высок, что под ним свободно могли кружить, не задевая друг дружку, с дюжину прирученных звездных птиц Рух. Но вся эта роскошь, все богатство бледнели в сравнении с видом из окон: разветвленные реки, струящиеся до середины Откола, освобождались где-то в пятидесяти
