заверить, что она чиста, как снега на Попокатепетле.
В начале этого разговора я испытывал не только боль, но и обиду. Мне хотелось схватить за горло того, кто задавал вопросы. Однако мне удалось сдержаться. Слушая продолжение разговора, я совсем успокоился.
– То, что вы говорите, Морено, – сказал третий мексиканский офицер, спокойный и сдержанный человек, – подтверждается поведением девушки. Я сам покупал у нее букеты, да и кто не покупал? Девушки на рынках окружены такой лестью, но ее поведение безупречно, и вполне может сравниться с ее красотой. Мне кажется, это не стал бы оспаривать и сам полковник Эспиноса.
– Настоящая краснокожая Венера! И Лукреция! – воскликнул тот.
– Может, она и Венера, – сказал Морено, – но вы называете ее краснокожей, а это неправильно. Мне кажется, она действительно чистокровная индианка. Так мне говорили. Но я мог бы назвать некоторых наших леди, которых называют «blancos» – белыми и которые хвастают своей «sangre azul» – голубой кровью; они ничуть не белее этой девушки. Единственное красное у нее – это коралл губ и кармин щек.
– Браво! Брависсимо! – воскликнул полковник, аплодируя, как будто приветствовал актера на сцене. – Как вы красноречивы, капитан Морено, описывая достоинства этой туземной дамы! Если бы я повторил ваши речи в одном доме – доме некой темнокожей сеньориты с голубой кровью, вас могли бы призвать к ответу, и вам бы это не понравилось. Ха-ха-ха!
Второй офицер присоединился к этому смеху. Очевидно, у Морено была amante – возлюбленная, о которой оба кое-что знали.
– О, пожалуйста, рассказывайте, amigo mio – друг мой! – ответил капитан. Говорил он очень уверенно. – Благодаря Богу и моей удаче, в делах любви у меня чистая совесть, и мне нечего бояться. А что касается индейской девушки, могу признаться, что немного знаком с нею. И верю, что она такова, как мне о ней говорили: неподкупна и достойна титула королевы.
– В этом я с вами не согласен, – возразил полковник. – Я много раз покупал у нее цветы для бутоньерки, и мне ничего не рассказывали. Зато я кое-что видел, и увиденное противоречит вашим возвышенным представлениям о ней.
– Что? – в один голос спросили все, включая меня самого. Я больше других ждал ответа, дрожа внутренней дрожью. – Что вы видели, полковник Эспиноса?
– Королева озер, эта скромная, образцовая девушка, как изобразил ее наш друг Морено, оживленно беседовала с одним из самых известных преступных типов Мехико.
– С кем? – спросил Морено.
Его тон явно свидетельствовал, что он не верит обвинениям против индианки.
– Вы его можете не знать, – ответил полковник. – Вероятно, никто из вас его не знает. Его почти не увидишь на улицах при свете дня, зато по ночам он часто бывает в одном casa – доме – за собором. Я сам его, к сожалению, не раз там встречал. Он так же ловко бросает кости, как и обманывает девочек- muchachitas.
– Все равно, скажите, как его зовут.
– Я слышал, как его называют разными именами. У него их несколько, и это, несомненно, соответствует его занятиям. В игорном доме его называют просто сеньор Иларио, конечно, приставляя «дон». Он одевается очень изысканно и умеет вести себя, как джентльмен, поэтому товарищи прозвали его «Эль Гуапо» – щеголь. Обычно он бывает в костюме lа rahchero, с ниткой жемчуга на шляпе, в плаще из лучшей шерсти на плечах. Плащ у него пурпурного цвета.
Я вздрогнул так, словно ко мне на стул заползла гадюка, и невольно повторил слова «пурпурный плащ».
– Ага! Вы знаете этого джентльмена, сеньор, – повернулся ко мне полковник. – Ну, надеюсь, ваше знакомство с ним оказалось приятней моего и вы не стали жертвой его крапленых карт или фальшивых костей.
– Нет, полковник Эспиноса, – ответил я, пытаясь скрыть свои чувства. – Я не знаком с человеком, о котором вы говорите. Но вы упомянули о пурпурном плаще, и я вспомнил человека, которого встретил при очень странных обстоятельствах.
Я замолчал, не желая рассказывать дальше.
– Что ж, – заметил полковник, – если когда-нибудь встретитесь с ним, знайте, что перед вами один из самых коварных и искусных негодяев Мехико. Будучи сам мексиканцем, я могу признать, что в Мексике таких хватает. Но я еще не все рассказал о нем. Вдобавок к другим своим достоинствам, он, говорят, иногда занимается разбоем на дорогах. Короче, он разбойник-salteador, и действует на горных тропах вблизи старой пирамиды Сан Хуан де Теотиуакан; А теперь, джентльмены, судите сами, слишком ли вольно я говорил о la chinampera bella – красавице с озер, образце скромности, по словам капитана Морено, если видел ее в обществе такого типа.
– Вы сами это видели? Когда? Где?
Вопросы эти задавал сам Морено.
– Дважды у ее прилавка на рынке Сан Доминго, однажды на соседней улице и однажды на канале у Пасео де Лас Вигас, когда она в лодке возвращалась домой. Правда, с ней всегда находился ее брат. Впрочем, она не обращала внимания на его присутствие: ведь она старше его, и он ее слушается. Похоже, она в неплохих отношениях с этим Эль Гуапо.
– Ей-богу, ни за что бы не поверил! – сказал Морено. Рассказ полковника его явно огорчил. – Люди моего дяди хорошо знают девушку и очень высокого мнения о ней. Но, конечно, они могут ошибаться; да это и неудивительно. Такая красавица должна подвергаться ухаживаниям со всех сторон. Послушайте, amigos mios! Давайте оставим эту тему и выпьем за хозяина вечера! Пью за его здоровье!
– За хозяина вечера! – воскликнули все, поднимая бокалы.
– Наверно, вы ждете, что я подкреплю свой тост речью, – продолжал Морено. – Ну, она будет короткой. Я скажу только, что готов ежегодно терять часы работы Лосады, если за этим последует приобретение дружбы и такого приятного вечера. Caballeros! Salud al Capitan Мейнард!
