еще до поединка. Но этому я смогу противостоять. Если же я оставлю тебя одного, он скорее всего нашлет на тебя безумие. Скоро мы и так почувствуем на себе его проклинающий взгляд.
— Безумие, проклинающий взгляд? — сказал Андрей устало. — И что это все такое?
— Про безумие я, пожалуй, объяснять не буду, усмехнулся колдун. — А проклинающий взгляд — это довольно неприятная штука. Тех, на кого он направлен, очень скоро ждет неудача во всем, за что они не возьмутся. Заклятье довольно топорное, но действенное. Единственный минус, оно забирает кучу вероятностей. Я уверен, уже завтра он начнет потрошить вероятности из своих слуг.
— То есть нас теперь везде и во всем будут преследовать неудачи? Плохая перспективка, когда набираешь себе армию.
— Я смогу сопротивляться этому взгляду, но настроение он нам попортит. Так что будь готов к этому. Завтра с утра у нас с тобой точно не будет желания расцеловать друг друга взасос. Но мы должны помнить, что это всего лишь наваждение. Причем, на меня оно подействует даже больше, чем на тебя. После того, как я закрыл для тебя Алям-аль-Металь, ты стал гораздо менее восприимчив к вещам такого рода. А мелкие неудачи ты сможешь разрушить.
— Ага. Как будто это так просто. А ты знаешь, что когда я рушу эти твои вероятности, меня очень сильно мутит?
— Понятия не имею. Я вообще не знаю ничего про разрушение вероятностей, потому что этим никогда не занимался. Разрушение, прямо противоположно колдовству. Совсем другой принцип. И поэтому я не могу ничего подсказать тебе в этом. Но если ты говоришь, что тебя в это время мутит…
— Не просто мутит, меня чуть наизнанку не выворачивает.
— …то это действительно противоположно колдовству, — закончил мысль колдун. — Колдовать, чтоб ты знал, очень приятно. Собственно, это одно из самых приятных процессов, которые я знаю. Даже самый приятный, наверное.
— А секс?
— Мне девяносто лет. Я один из самых могущественных людей на планете, и был таковым уже лет семьдесят назад. Я все испробовал в сексе, и ничего нового там уже не найду. Но то, что я могу еще сделать в колдовстве, иногда просто кружит голову.
За разговором они и не заметили, как выехали из Москвы. На обратной дороге состояние улиц кардинально поменялось. Машин стало просто море, и все они норовили попасть в ДТП, с участием их лимузина. Но, то ли Михаэль помогал, то ли надо благодарить искусство водителя, но выехали из столицы они без приключений. Зато когда оказались на подмосковной трассе, возникла другая проблема. Животные. Самые разные: от зайцев до лося, непонятно откуда взявшегося в Подмосковье. Все они пытались покончить жизнь самоубийством, бросаясь под колеса лимузина. И явно хотели прихватить с собой и его пассажиров. Михаэль только тихо матерился.
Андрей так и не понял, как им удалось доехать, не сбив ни одного зверя, и не врезавшись ни в один автомобиль, но они это сделали, и в полтретьего ночи приехали в загородный домик Михаэля. Без долгих проволочек, колдун сказал, чтобы Андрей отправлялся спать, завтра, мол, день будет насыщенный. Андрей согласился, и они разбрелись по спальням.
Клуб 'Абдула' никогда не спал, и это очень нравилось его хозяину. Совсем неподалеку отсюда есть еще одно примечательное заведений — клуб Ткача Шалита. Вот там все напрямую завязано на сне, и старому колдуну нравилось, какой контраст создается между этими двумя местами. Да, Ткачи — неспокойные соседи, но Абдула их не боялся и гордился этим. И в этом его основное отличие от Михаэля. Как бы тот не кичился, ему вечно приходится играть в прятки и всего бояться. Он страшится Толстых Ткачей, потому что их боятся все, он бегает от Великой Инквизиции, и только благодаря большой колдовской силе Великий Инквизитор еще не добрался до Михаэля, он боится Герды, потому что выбрал других союзников в Алям-аль-Метале, и он боится Абдулу, потому что тот куда как опытней. И все равно ему удается оставаться глубокой занозой в заднице.
Абдула стоял в самой верхней комнатке клуба — в голове своей статуи. Тут очень тесно, места едва хватает для двоих. Абдула смотрит на снующих внизу людей через левый глаз, колдун с непримечательной внешность — в правый. Оба молчат. Абдула размышляет о предстоящем поединке, что думает представитель колдунов Москвы никому не ведомо. Мысли заводят старика далеко, он уже в который раз перебирает все свои преимущества над Михаэлем, но уверенность так и не приходит. Абдула — великий колдун, но и Михаэль тоже. Абдула — эмиссар Герды, Михаэль служит Шайтану и аду напрямую. Хотя и Абдула тоже служит демонам, но нельзя сказать, кого те поддержат больше. Скорее всего, демоны будут только рады, если заполучат пару сутей двух могущественных колдунов, так что тут все сложно. Абдула — правая рука Кремера, но у самого сильного колдуна этой эпохи хватает своих проблем, вряд ли он поможет Абдуле. Вообще, от этого сотрудничества проку не очень много, но тут уже выбора нет у Абдулы. А что есть у Михаэля? Этот жалкий недоделанный инквизитор? Смех, да и только. И все равно опасения оставались.
— А что ты думаешь по этому поводу, Давид? — спросил Абдула у второго колдуна. — Кто победит в поединке? На кого бы ты поставил?
— Я никогда не ставлю, потому что никогда не рискую, — ответил Давид.
— Рассказывай мне, — сказал Абдула совершенно бесстрастно. — Уж больше тебя никто не совершил безумств в этом глупом Мире.
— Безумств только со стороннего взгляда.
— И все же, ответь мне. Какие шансы у нас?
— Равные. Я бы не вступил в поединок на твоем месте.
— А на своем? — Абдула оторвался от созерцания толпы через глаз статуи, и повернулся к Давиду.
— Если бы я захотел убить Михаэля, я бы уже сделал это.
— Ты слишком самоуверен. Неужели ты думаешь, что если бы я был уверен в том, что ты имеешь шансы на победу, я бы тебя не послал к нему? Ты сделаешь все, что я тебе прикажу.
— Тогда мне не ясно, почему ты этого не приказываешь, — ответил Давид.
— Зато мне все ясно. — Абдула снова уставился в окно. — Но еще рано использовать тебя на полную катушку, Давид. Ты еще поработаешь для меня. Позже… А пока я испорчу Михаэлю жизнь.
Если бы на месте Давида находился Андрей, его наверняка вырвало бы, или он вообще потерял сознание, хотя Абдула внешне ничего не сделал. Он просто посмотрел на запад и сухие старческие губы прошептали:
— Проклинаю.
Однако и Давид кое-что почувствовал — целый шквал колдовства, унесшийся к врагу Абдулы. Давид так не смог бы, но не волновался по этому поводу ни на йоту. В конце концов, все это не важно, и если даже Абдула победит в поединке, он вряд ли проживет долго. И тогда сказка больше не будет висеть над ними. Давид повернулся и начал спуск по винтовой лестнице, оставив деда наедине с нехорошими мыслями.
Утро встретило Андрея безрадостно. Во-первых, он проснулся в семь, совершенно не выспавшись. Во-вторых, все мышцы болели, будто он всю ночь разгружал вагоны со свинцом, где-нибудь на Юпитере. И в третьих, его настроение, еще вчера замечательное, после того, что с ним сделал Михаэль, сегодня перевалило за отметку 'плохо', и стремилось к отметке 'отвратительно'. Он с трудом пошел в ванну, и, не найдя там зубной щетки, еще больше расстроился. Но попытался успокоить себя наличием хотя бы пасты, и почистил зубы пальцем. Во время этого процесса, его постоянно мучили разные, самые неприятные мысли, типа: 'Жизнь разрушена, и что я теперь буду делать?'. В общем, спустился на кухню он в прескверном расположении духа. К своему удивлению, Андрей обнаружил там Михаэля, жарившего яичницу с очень хмурым видом.
— Что, уже почувствовал? — пробурчал колдун Андрею вместо приветствия.
— Что почувствовал? — хмуро отозвался тот.
— Проклинающий взгляд. Я же тебе вчера про него рассказывал!
— А, так это он? А я думаю, что это я встал не с той ноги.
