— Ну, это я могу понять и без содействия частного детектива.
Ник засмеялся.
— Я только хочу сказать, что не все таинственное ужасно.
— Буду надеяться, что ты прав. — Энн встала и подошла к письменному столу. В окно било солнце. Она взяла чековую книжку и начала заполнять чек. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя сутенером, но первый чек я дам тебе сейчас, пока не забыла. — Она выписала чек и протянула ему. Он взял его, сложил и сунул в карман брюк.
— Пусть это будет в первый и последний раз.
— Насколько я понимаю, платить мне не придется?
— Это не смешно. — Он притянул ее к себе. — Я понимаю, что это несколько преждевременно, да и не соответствует всем моим суждениям о женщинах, но мне кажется, что я влюбился в тебя.
Энн удивленно посмотрела на него.
— Пока постарайся забыть об этом. Я понимаю, тебе сейчас не нужны подобные отношения. Но я буду ждать и помогать тебе всем, чем смогу, и не потому, что это моя работа, просто я беспокоюсь о тебе. Пожалуйста, позволь мне это.
Энн взглянула на него и улыбнулась. Все, что хочешь... — мысленно сказала она. И почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось, когда она подумала о том, что не имело никакого отношения ни к правде, ни вообще к порядочности.
Глава 17
Рэнди лежал и смотрел в окно на серые, низкие тучи и оголенные, тянущиеся к небу ветви дуба, росшего напротив дома.
— Рэнди! Принесли газету. Хочешь посмотреть? — позвала с лестницы мать.
Рэнди поднялся и подошел к краю площадки. Его мать, вглядываясь в сгущавшуюся тень, держала в вытянутых руках газету, — словно собиралась преподнести ему подарок.
— Может, ты сначала сама просмотришь ее, ма? А я потом.
— Я накрываю на стол к ужину. Отец скоро придет домой, и ты ведь знаешь, что он сразу исчезнет в ванной вместе с газетой. Иди, возьми ее!
Рэнди спустился по лестнице и взял у матери газету, зная, что это ее порадует. Он прошел в гостиную и развернул газету.
Местная газета Бервина выходила по четвергам. В основном там были объявления, список районных кинотеатров и статьи о деятельности городского муниципалитета. Рэнди хотел уже открыть вторую страницу, где были спортивные новости, но его внимание привлек броский заголовок.
«ЕЩЕ ОДНО УБИЙСТВО ПОТРЯСЛО БЕРВИН!» Заголовок кричал, какое-то время Рэнди не мог сосредоточиться.
У него закружилась голова, когда он увидел фотографию: парень, весь в слезах, пытается отвернуться от камеры. Подпись под фотографией гласила, что его имя Джон Пиччоне. Дальше следовал текст. Его жена Ребекка в прошлое воскресенье, поздним вечером, отправилась навестить свою мать и была зверски убита на улице. Убийца совершил злодеяние не далее чем за четыре квартала от того дома, где в прошлом месяце убили Маргарет Мазурски. Продолжение рассказа было на второй полосе.
Рэнди открыл следующую и начал читать, отмечая сходство второго убийства с первым: глубокие порезы, сделанные чем-то похожим на бритву, и обескровленная жертва. Возможно, между двумя этими убийствами существует связь — предполагала полиция. Предполагала?! Презрение Рэнди к полиции возросло. Эту женщину, Ребекку Пиччоне, убийца несколько раз сильно ударил головой об асфальт. По крайней мере, он не сделал этого с Мэгги...
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Рэнди поднял голову и взглянул на стоявшую возле него мать. Он ничего не мог понять, словно был где-то далеко и вдруг почему-то очутился дома. Он протянул матери газету, и она сразу увидела статью.
— О, какой ужасный случай!
— Ма, — он умоляюще взглянул на нее, — разве ты не понимаешь, что это тот же самый изверг, который убил Мэгги?
Мать покачала головой.
— Нет, нет, Рэнди. Это не тебе решать. Пусть этим занимается полиция.
— О чем ты говоришь?! — Он закричал на мать, но, устыдившись, понизил голос. Теперь Рэнди говорил совсем тихо, но в его голосе звучало еще больше ненависти. — Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? Полиция не в состоянии поймать этого убийцу. Они слишком глупы. Он будет продолжать убивать невинных людей, пока кто-нибудь не положит конец этому несчастью. Если бы я знал, кто он такой, я не стал бы колебаться, перерезал бы ему горло и оставил бы его истекать кровью на тротуаре.
Он взглянул на мать, увидел слезы на ее глазах, но это его не тронуло. Сейчас не время расслабляться. Он поспешно вышел из комнаты. Мать крикнула ему вслед:
— Рэнди, оставь это, не вмешивайся! Тебе надо устраивать свою жизнь. Умоляю тебя, оставь это, оставь!..
Никогда, мама, никогда, думал он, закрывая за собой дверь.
Бервинская газета выскользнула из рук Пэт Янг, она откинулась в своем кресле и закрыла глаза.
— О, Джо, — сказала она громко, — какой же ты испорченный, непослушный мальчишка! — Она засмеялась, посмотрела на фотографию убитого горем мужа и сказала себе: «Может быть, я смогла бы получить деньги и от тебя тоже».
Она думала о том, как она и Джо могли бы вместе организовать дела: он убивал бы девчонок, а она шантажировала бы их близких...
Несмотря на то, что трагедия не вызвала у нее особого сожаления, Пэт должна была признаться себе, что и сама немного напугана. Она перечитала описание последнего убийства... Женщине нанесли несколько сильных ударов в затылок и били головой о тротуар. Но страшнее всего были эти порезы и почти полное отсутствие крови на месте преступления. Если Джо когда-нибудь узнает, что Пэт ведет с ним игру, с ней может произойти то же самое или что-нибудь похуже — ведь она причинила ему душевную боль.
Может быть, думала она, может быть, мне следует сказать Рэнди Мазурски, кто убил его жену. Рэнди разъярен, скорее всего, он не пойдет в полицию, а разделается с Джо самостоятельно.
Но затем ее мысли вернулись к совершенному телу Джо. Вот он стоит перед ней обнаженный и массирует свой мощный пенис... Должно быть, он чувствует в ней что-то, что его возбуждает. Должно быть, она ему нравится.
Она не знала, на что решиться. Подкатила к телевизору и включила его, думая, что непременно нужно приобрести устройство дистанционного управления.
Было время шоу «Народный суд» — одной из любимых передач Пэт.
Тереза Мазурски открыла консервную банку с зелеными бобами и опрокинула ее в кастрюлю. Она посыпала бобы солью, бросила пару кусочков масла, а затем убавила огонь. Тереза присела к кухонному столу и потерла виски. С тех пор как не стало Мэгги, ее мучили головные боли. В затылок словно вгоняли иголки, которые вонзались все глубже, до самых глаз. Она посмотрела в окно. Пурпурные сумерки и мокрый снег... Когда Рэнди был маленьким мальчиком, как она любила такие зимние дни, как спокойно чувствовала себя в этой кухне! Снаружи гулял холодный ветер, а здесь было тепло, уютно, и вкусно пахло готовящимися к ужину блюдами.
Где оно сейчас — спокойствие, где чувство защищенности?
Наверху, в комнате сына, был некто, выглядевший как ее сын, но совершенно незнакомый. Физическое сходство заканчивалось, когда она глядела в его глаза. Глаза Рэнди всегда были полны жизни.
