Он говорил умно и резко, И тусклые зрачки Метали прямо и без блескаСлепые огоньки. А снизу устремлялись взорыОт многих тысяч глаз, И он не чувствовал, что скороПробьет последний час. Его движенья были верны,И голос был суров, И борода качалась мерноВ такт запыленных слов. И серый, как ночные своды,Он знал всему предел. Цепями тягостной свободыУверенно гремел. Но те, внизу, не понималиНи чисел, ни имен, И знаком долга и печалиНикто не заклеймен.И тихий ропот поднял руку, И дрогнули огни.Пронесся шум, подобный звуку Упавшей головни.Как будто свет из мрака брызнул, Как будто был намек…Толпа проснулась. Дико взвизгнул Пронзительный свисток.И в звоны стекол перебитых Ворвался стон глухой,И человек упал на плиты С разбитой головой.Не знаю, кто ударом камня Убил его в толпе,И струйка крови, помню ясно, Осталась на столбе.Еще свистки ломали воздух, И крик еще стоял,А он уж лег на вечный отдых У входа в шумный зал…Но огонек блеснул у входа… Другие огоньки…И звонко брякнули у свода Взведенные курки.И промелькнуло в беглом свете, Как человек лежал,И как солдат ружье над мертвым Наперевес держал.Черты лица бледней казались От черной бороды,Солдаты, молча, собирались И строились в ряды.И в тишине, внезапно вставшей, Был светел круг лица,Был тихий ангел пролетавший, И радость — без конца.И были строги и спокойны Открытые зрачки,Над ними вытянулись стройно Блестящие штыки.
