Спор о Сионе

возобновить клятвенные обещания. Это вошло в историю, как «Новый Договор», подобно тому, как и Второзаконие было новым законом: термины, отмечающие этапы насаждаемой новой ереси. Левиты приказали, а персидские власти принудили каждого жителя Иерусалима лично подписать Новый Договор», как подписывают торговый контракт. «Выполнив задачу изолирования» иудейского населения, Неемия вернулся домой в Вавилон, «оставив после» себя общину, члены которой, теперь уже согласные между собой по всем основным вопросам, могли смотреть за собой сами. Он регламентировал для них их повседневную жизнь и создал её духовные основы». Так пишет Кастейн, и из его слов читателю ясно, какими методами среди жителей Иерусалима было достигнуто «согласие по всем основным вопросам».

К этому времени прошло уже около 400 лет после отвержения Иудеи Израилем, и 300 лет после завоевания её Ассирией. Левиты использовали этот период, чтобы завершить полное извращение древней традиции, зафиксировать письменно свои расово-религиозные законы и наконец заковать в них, как в кандалы, жителей маленькой персидской провинции — Иудеи. Им удалось силой насадить своё фантастическое племенное суеверием построить свою маленькую, по тем временам, теократию. Так катализатор разрушения был направлен на дорогу в будущее.

Более ста поколений с того дня, когда «Новый Договор» был навязан силой персидского оружия, а плакавшие от ужаса люди были вынуждены его подписать, цепи этого договора влачит группа людей, разных по крови, но более или менее тесно связанных его узами, передавая их по наследству, в духовной изоляции от остального человечества. Кажущийся парадокс продолжает жить: хотя закабаление было изобретено левитами, но нужные для него цепи были персидскими. Как тогда, так и сейчас, фанатичная секта диктует состояние рабства, но осуществляется оно иностранным оружием и чужими деньгами. Возникает вопрос, кто больше отвечает за какое-либо действие: тот, кто замышляет и подстрекает, или же тот, кто выполняет? Если большая и окончательная ответственность лежит на исполнителях, то приговор истории ясен, хотя и парадоксален: ответственность за ересь иудаизма несут главным образом те вожди нееврейских народов, которые, начиная с персидских царей и по сей день, подчиняются воле секты, её выдумавшей.

Нет сомнений в том, что это действительно ересь. Когда солдаты Артаксеркса заставили иерусалимских евреев подписать Иезекиилев «Новый Договор», произошло окончательное извращение древних израильских традиций, а признание Бога превратилось в Его отрицание. Не осталось никакого сходства между Богом десяти заповедей и злорадным Иезекиилевым божеством, похвалявшимся тем, что оно приказывало людям убивать своих первенцев, дабы держать их в почтении к самому себе! Это был не Бог, открывшийся людям, а рукотворное воплощение примитивного племенного варварства. То, что вынужден был подписать в «Новом Договоре», под давлением, древний народ, было -либо прямое отрицание Бога, — либо формальное объявление того, что Бог — это Иудея. Фактически это и есть то, что современные сионисты заявляют совершенно открыто, тем самым признавая чудовищную ересь: «Бог содержится в национализме Израиля. Он — наше национальное содержание … Он создаёт мир по-еврейски. Он — наш национальный Бог» (подлинные слова раввина Соломона Гольдмана; см. Rabbi Solomon Goldman, «God and Israel»). «Мы выросли вместе с Богом… У нас есть наш национальный Бог… Мы верим, что Бог — еврей, и, что нет ни английского, ни американского Бога» (Maurice Samuel, «You Gentiles», 1924). «Не Бог создал этих людей и их мировоззрение, а эти люди сами создали такого Бога и такое мировоззрение» (Josef Kastein, «History and Destiny of the Jews», 1933).

Эти заявления ясны и недвусмысленны, и их нетрудно выразить на бумаге в наш век, в Нью-Йорке или Чикаго, в Лондоне или Берлине. Но в начале этой истории, как писал Неемия: «Все люди плакали, когда слушали слова Закона», а с тех пор он заставлял плакать очень многих.

Глава 7 Перевод книг Закона

Важнейшим событием последующих 400 лет был, как показала история, перевод иудейских писании на греческий язык, что впоследствии получило название «Ветхого Завета». Перевод позволил, и позволяет до сих пор, «язычникам» частично ознакомиться с Законом, сулящим им уничтожение, порабощение и господство над ними иудеев. Без него, истинную природу иудаизма можно было бы только подозревать; перевод доставил документальное свидетельство правильности подозрений.

На первый взгляд представляется странным, что этот перевод вообще был сделан — по приданию семьюдесятью двумя еврейскими учёными в Александрии, между 275 и 150 гг. до Р.Х. Кастейн пишет, что «его определённой целью было сделать книги закона постижимыми для греков; это привело к извращению и искажению слов, изменению смысла и частой замене общими понятиями и идеями того, что было чисто местным и национальным».

Если Кастейн хотел завуалировать происшедшее, то в данном случае он проявил небрежность в выборе слов. Нельзя сделать что-либо «постижимым» для других путём извращений, искажений, изменений смысла и заменой ясных фраз двусмысленными формулировками. Кроме того, учёному гебраисту Кастейну должно было быть известным, что, как это стоит в Еврейской Энциклопедии, позднейший Талмуд даже «запрещал обучать Торе неевреев, а всякий, кто учил их, заслуживал смерти». Талмуд настолько опасался, что «язычники» смогут ознакомиться с «Законом», что была даже придумана устная Тора, как последнее убежище, в котором секреты Иеговы могли быть спрятаны от нееврейских глаз.

Если иудейские писания были переведены евреями на греческий язык, то, разумеется, вовсе не с благой целью оказать грекам услугу (сам Кастейн писал преимущественно для нееврейских читателей, что делает понятными многие его формулировки). В переводе нуждались, в первую очередь, сами евреи, давно забывшие в Вавилоне свой древнееврейский язык и пользовавшиеся арамейским. Впоследствии древнееврейский язык стал левитским секретом, «одной из тайных духовных связей между иудаистами диаспоры», как пишет Кастейн. Самая большая община тогдашних евреев проживала в Александрии, где их обиходным языком стал греческий. Многие из них древнееврейского вообще не понимали, и греческий перевод Закона нужен был, как основа для толкований его раввинами. Но, прежде всего, еврейские старейшины не могли предвидеть того, что несколько столетий спустя в мире появится новая религия, которая сделает их писания частью своей Библии, а «Моисеев Закон» достоянием всего человечества. Если бы это могло быть ими предвидено, греческий перевод, вероятно, никогда не был бы сделан. Как бы то ни было, левиты дали понять переводчикам, что их труд впервые позволит неевреям познакомиться с «Законом»; отсюда и все извращения, искажения, изменения и подтасовки, о которых пишет Кастейн. Примером может служит перевод 21-ого стиха 32-ой главы Второзакония, в котором язычники характеризуются, как «глупый, бессмысленный народ», в то время, как в древнееврейском тексте, приводимом «Еврейской Энциклопедией», стоит — «злобные и подлые неевреи».

Что именно было переведено? Прежде всего — пять книг Закона, т. е. Тора. После того, как Ездра и Неемия принудили иерусалимских иудеев принять «Новый Договор», вавилонское священство ещё раз пересмотрело Тору: «анонимные редакторы снова пересматривают исторические события, традиции, законы и обычаи прошлого, придавая им смысл и значение, подходившие к требованиям теократической системы управления… После этого Тора получила свою окончательную форму, в которой теперь нельзя менять ни одной запятой: ни одна мысль, слово или буква не должны в будущем быть изменены» (Кастейн).

Если простые смертные повторно «придают иное значение» чему-то, что было объявлено непреложным, втискивая духовные традиции в рамки своих земных политических амбиций, то такой труд не может быть назван божественным откровением. Древние израильские традиции были выброшены или «исправлены», и их место занял иудейский расовый закон в его «окончательной и решающей форме». При составлении прочих книг, исторических, пророческих и поэтических, применялся тот же метод. Книга Даниила была закончена примерно в то же время, другими словами, около 400 лет после описанных в ней событий; неудивительно, что её неизвестный автор перепутал буквально все исторические факты. Кастейн не скрывает того, как составлялись эти тексты: «Редакторы, придавшие окончательную форму книгам Иисуса