Спор о Сионе

иностранных дел на Ballhausplatz? Если бы какой-то русский еврей написал «Еврейское государство» или собрался организовывать сионистский кагал, западные евреи игнорировали бы его, резонно опасаясь заговора со стороны пришельцев с Востока и предвидя его последствия. Однако, если уж даже доктор Герцль, полностью эмансипированный западный евреи, считал, что евреям нужно снова обособляться в отдельную нацию, дело становилось серьёзным.

По словам Герцля, в реальности «антисемитизма» его убедило знаменитое дело Дрейфуса. Сам термин был изобретён сравнительно недавно, хотя Кастейн и пытается доказать, что «антисемитизм» существовал с незапамятных времён, «с тех пор, как иудаизм вступил в контакт с соседними народами не только на основах враждебности». (По этому определению оборонительная война — антисемитизм, хотя «соседи», т. е. племена, воевавшие с иудеями в древности, были сами семитами. Как бы то ни было слова: «не только на основах враждебности» — прекрасный образец упомянутого уже ранее сионистского пильпулизма, т. е. способности прятать и изменять смысл сказанного умелым подбором слов).

Если Герцль утверждает, что к сионизму его привёл процесс Дрейфуса, то это утверждение лишено всякого логического смысла. Дело Дрейфуса доказало евреям, что, благодаря эмансипации, им обеспечена полная беспристрастность судопроизводства. Никогда защита не была столь публичной и реабилитация столь полной, как в деле Дрейфуса. В наше время целые народы на востоке от Берлина лишены всех прав и не защищены никакими законами, и Запад, поставивший свою подпись под их порабощением, совершенно безразличен к их страданиям там сажают в тюрьмы и убивают людей без обвинения и суда. На Западе, однако, ещё и сегодня дело Дрейфуса — классический образен правосудия — цитируется еврейскими пропагандистами, как пример несправедливости. Если бы вопрос «за» или «против» сионизма зависел от исхода дела Дрейфуса, то само слово «сионизм» давно уже должно было бы исчезнуть из обращения.

Как бы то ни было, Герцль требовал, чтобы «намбыли даны суверенные права над достаточно большой частью земного шара, чтобы удовлетворить законные нужды нации» (он не упоминал определённой территории и не требовал именно Палестины). Впервые идея воссоздания еврейского государства была. таким образом, поставлена на оживлённое обсуждение западных евреев. (Для не-еврейского мира этой проблемы вообще ещё не существовало. Когда в 1841 г. на конференции стран Европы обсуждался вопрос Сирии, английский консул в Смирне, некий полковник Черчилль, предложил создать еврейское государство в Палестине; его предложение, по-видимому, даже не подверглось обсуждению). Лондонская еврейская газета «Jewish Chronicle» охарактеризовала книгу Герцля, как «одно из самых удивительных предложений, вторые когда-либо были сделаны». Это, видимо, ободрило Герцля, и он поехал в Лондон, тогдашний центр мировой политики, проводить свою идею в жизнь. После успешных собраний в еврейском Ист-Энде он решил созвать обще-еврейский съезд.

В марте 1897 года евреям «всего мира» было предложено прислать делегатов на «Сионистский Конгресс» в августе того же года в Мюнхене. Западноевропейские евреи были решительно против этой затеи. Протесты посыпались сначала со стороны раввинов Германии, а затем и от мюнхенских евреев, так что пришлось перенести конгресс в швейцарский город Базель. Реформированное еврейство Америки ещё за два года до конгресса объявило, что оно «не ожидает ни возвращения в Палестину… ни восстановления каких-либо законов, касающихся еврейского государства». Когда раввин Стефен Уайз (Stephen Wise, в будущем один из влиятельнейших «советников» президента Франклина Рузвельта) хотел в 1899 году опубликовать труд о сионизме, то Еврейское Издательское Общество Америки ответило ему через своего секретаря, что оно не может взять на себя риск издания такой книги.

На конгресс Герцля прибыло 197 делегатов, в большинстве своём из восточной Европы. Эта группа лиц объявила о создании «Всемирной Сионистской Организации», которая провозгласила евреев отдельной нацией, поставив своей целью добиться для неё «общественно признанного и юридически гарантированного дома», а Герцль заявил, что «еврейское государство уже существует». Что произошло в действительности, было собранием в Базеле небольшой группы евреев, претендовавшей на представительство всего еврейства, но категорически отвергнутой многочисленными организациями западных евреев.

Тем не менее их предложения, как бы они ни выглядели в то время, были поставлены на повестку дня международной политики. Фактически, Базельский конгресс был новым Синедрионом, созванным для отмены обязательств, принятых наполеоновским за 90 лет до того. Первый Синедрион отверг признание евреев отдельной нацией и все поползновения создать еврейское государство. Новый Синедрион объявил евреев самостоятельной нацией с требованием собственной государственности. Наш современник, раввин Эльмер Бергер, оценил события за полвека до наших дней следующим образом: «Здесь клин еврейского национализма был вбит между евреями и другими людьми. Здесь были отлиты формы геттоизма, в которые втиснули жизнь не эмансипированных евреев, чтобы не допустить естественного процесса эмансипации и интеграции».

У наполеоновского Синедриона был один серьёзный недостаток, вероятно не замеченный Наполеоном, но ставший очевидным в наше время. Он представлял одних только западных евреев, и трудно ожидать, чтобы императору была известна сила слитной массы талмудистских евреев в России, если она ускользнула даже от внимания Герцля, который, казалось бы, должен был быть больше в курсе дела. Он сделал это неожиданное для него открытие только во время Базельского конгресса, созванного им в полной уверенности относительно полной поддержки его со стороны всех делегатов: «и тогда… перед нами вдруг поднялось русское еврейство, силу которого мы даже не подозревали. Семьдесят делегатов прибыли из России, и всем нам было ясно, что они представляют мысли и чувства пяти миллионов евреев этой страны. Какое унижение для нас, не сомневавшихся с своём превосходстве».

Так Герцль неожиданно оказался лицом к лицу со своими хозяевами и с тем заговором, который с его помощью должен был распространиться на весь Запад. Как и многие из его преемников, он объявил войну эмансипации, не зная характера той силы, которой он помогал. Вскоре он остался один, будучи только застрельщиком, сделавшим своё дело, после чего на сцену вышли настоящие хозяева. Он выковал для них орудие, которое они применили для наступления на Европу. Сменившему его настоящему вождю, Хаиму Вейцману, это было вполне ясно: «Заслуга Герцля заключалась в том, что он создал центральную парламентскую власть сионизма… впервые за всю историю еврейства в рассеянии правительство великой державы официально вело переговоры с выборными представителями еврейского народа. Этим было восстановлено юридическое лицо еврейского народа и признано его существование, как такового».

Надо думать, что Вейцман втихомолку посмеивался, употребляя термины «парламентский» и «выборный». Однако, вторая из приведённых выше фраз отмечает весьма знаменательный факт. Базельским конспираторам, от которых сторонилось с недоверием большинство западных евреев, и их декларациям могло придать авторитет и значение только то, что в те времена никому не представлялось возможным — их признание одной из великих держав. Эта немыслимая вещь произошла через несколько лет после конгресса, когда британское правительство предложило в качестве поселения для евреев Уганду, и именно на это намекает Вейцман. С этого момента западные великие державы фактически признали местечковых талмудистов в России представителями всего еврейства, и именно с этого момента сионистская революция вошла в историю Запада.

Так закончилось столетие эмансипации, начавшееся столь светлыми перспективами слияния евреев с остальным человечеством, и теперь пророческие слова Хустона Стюарта Чемберлена, написанные незадолго до Базельского конгресса, стали правдой и живой реальностью. Комментируя слова, написанные Гердером (Johann Gottfried von Herder, 1744–1803) за 100 лет до него: «неразвитые народы Европы стали добровольными рабами еврейских ростовщиков», Чемберлен (Houston Stewart Chamberlain, 1855–1927, немецкий писатель и философ английского происхождения — прим. перев.) констатировал, что в течение девятнадцатого столетия «произошли большие перемены… сегодня Гердер мог бы сказать то же самое о подавляющей части всего цивилизованного мира… Прямое влияние иудаизма на весь 19-ый век стало одной из жгучих проблем современности. Мы имеем здесь дело с вопросом, касающимся не только наших дней, но и будущего всего мира».

С образованием всемирной сионистской организации, которую западные державы вскоре признали, как власть, стоящую выше их самих, эта «жгучая проблема» стала управлять ходом исторических событий. То, что от неё зависит и «будущее всего мира», стало ясно в 1956 г., когда заканчивалась эта книга; в