Вот кто-то льстиво подползает…Вот — подольстилась, подползла,И сердце торопливо сжалаНевыразимая тоска,Как бы тяжелая рукаК земле пригнула и прижала…И он уж не один идет,А точно с кем-то новым вместе…Вот быстро по́д гору ведетЕго «Крако́вское предместье»;Вот Висла — снежной бури ад…Ища защиты за домами,Стуча от холода зубами,Он повернул опять назад…Опять над сферою КоперникПод снегом в думу погружен…(А рядом — друг или соперник —Идет тоска…) Направо онПоворотил — немного в гору…На миг скользнул ослепший взорПо православному собору.(Какой-то очень важный вор,Его построив, не достроил…)Герой мой быстро шаг удвоил,Но скоро изнемог опять —Он начинал уже дрожатьНепобедимой мелкой дрожью(В ней всё мучительно сплелось:Тоска, усталость и мороз…)Уже часы по бездорожьюПо снежному скитался онБез сна, без отдыха, без цели…Стихает злобный визг метели,И на Варшаву сходит сон…Куда ж еще идти? Нет мочиБродить по городу всю ночь. —Теперь уж некому помочь!Теперь он — в самом сердце ночи!О, черен взор твой, ночи тьма,И сердце каменное глухо,Без сожаленья и без слуха,Как те ослепшие дома!..Лишь снег порхает — вечный, белый,Зимой — он площадь оснежит,И мертвое засыплет тело,Весной — ручьями побежит…Но в мыслях моего герояУже почти несвязный бред…Идет… (По снегу вьется следОдин, но их, как было, двое…)В ушах — какой-то смутный звон…Вдруг — бесконечная оградаСаксонского, должно быть, сада…К ней тихо прислонился он.Когда ты загнан и забитЛюдьми, заботой, иль тоскою;Когда под гробовой доскоюВсё, что тебя пленяло, спит;Когда по городской пустыне,Отчаявшийся и больной,Ты возвращаешься домой,И тяжелит ресницы иней,Тогда — остановись на мигПослушать тишину ночную:Постигнешь слухом жизнь иную,Которой днем ты не постиг;По-новому окинешь взглядомДаль снежных улиц, дым костра,Ночь, тихо ждущую утраНад белым запушённым садом,И небо — книгу между книг;Найдешь в душе опустошеннойВновь образ матери склоненный,И в этот несравненный миг —Узоры на стекле фонарном,Мороз, оледенивший кровь,Твоя холодная любовь —Всё вспыхнет в сердце благодарном,Ты всё благословишь тогда,Поняв, что жизнь — безмерно боле,Чем quantum satis Бранда[9] воли,А мир — прекрасен, как всегда.· · · · · · · · · · · ·
