Том 3. Стихотворения и поэмы 1907-1921

Что, если ты — колпак уездный,
Иль, скажем, ревностный судья?..
Иль даже чином много выше?
Я твой не оскорблю устав:
С пучком своих четверостиший
На землю вновь лечу стремглав…
Эй, шибче! Пользуясь моментом,
(Чтоб ты меня не обзывал
«Кривлякою» и «декадентом»),
Зову тебя к себе на бал!
Знакомьтесь: девушка из скромных —
Она тебя не оскорбит,
Застенчивость, и даже стыд,
Горят во взорах Музы томных,
С ней смело танец начинай…
А если ты отец семейства, —
Эй, Муза! чур, без чародейства,
Кокетничай, да меру знай!
Читатель! Веселее! С богом!
Не раскисай хоть на балу!
Не то опять высоким слогом
Я придушу тебя в углу!
Она — ты думал — неуклюжа,
И неречиста, и скучна?
Нет, погоди, мой друг! Она
Сведет с ума любого мужа,
Заставит дуться многих жен,
Пройдясь с тобой в мазурке польской,
Сверкнув тебе улыбкой скользкой…
(А ты, поди — уже влюблен!)
«Я вас люблю — и вы поверьте!»
(Мой бог! Когда от скромных дев
Вы этот слышали запев?)
Смотри! Завертит хоть до смерти,
Сдавайся! С Музою моей
Ты ждал не этого, признаться?
И вдруг — так страшно запыхаться?..
Приляг же, отдохни скорей,
И больше не читай поэмы!
Негодница! Что скажет свет?
Подсовывать такие темы
Читателю почтенных лет?
Прочь с глаз! С такими я не знаюсь!
Ступай, откудова пришла! —
Тебя плясунья провела,
Читатель! Так и быть, признаюсь:
Повеселить тебя я рад,
Ища с плясуньями союза,
Но у меня — другая Муза,
А эту — взял я напрокат.

Январь 1911

«Матерьялы для поэмы»

12 октября 1911

Последние годы Александра II. Его зовут… бодрилка («заслонка» — домашние). Мешки под глазами, глаза страшные, худой, огромный, циник, губы такие, «точно хочет плюнуть». Дворец (до взрыва) запущен — министр двора старый Адлерберг обижается и не позволяет оказать слова; великий князь Павел Александрович жалуется на дворцовые булки, накупил сам у Филиппова гору калачей и баранок. — Александр ездит от великого князя в Михайловский дворец (где пьет чай) — его всегда видно издали: 6 казаков (?) конвойцев кругом (на этом пути и застало его 1 марта).

Турецкая война 1877–1878. Военные действия кончились уже в январе — русские войска подошли к Константинополю. Всеобщее возмущение — зачем его не взяли (Александр обещал не брать англичанам). День получения известия о взятии Плевны в Петербурге (конец зимы 1877) — сухой бесснежный мороз.

1 марта — яркое солнце, тает.

«Горный Дубняк».

Растерянность 1 марта. Е. О. Романовский пошел во дворец и дошел до гроба — никто его не остановил. Возбуждение на Невском. Выход во дворце — у всех родных заплаканные глаза. Тут же кричат «ура».

Ненависть к Достоевскому («шампанские либералы», обеды Литературного фонда, 19 февраля). Похороны. Убогая квартира, так что гроб еле можно стащить с лестницы. Либеральное тогда «Новое время» описывает, как тело обмывали на соломе. Толпа, венок «певцу униженных и оскорбленных». Диалог в толпе: Митрофан Сергеевич Андреев (рослый студент, ражий, русейший, глупый, милый) оберегает маму; из толпы студентов: «Ну вам-то нечего бояться». Андреев сконфуженно: «Да я не за себя»… Такой мороз, что зашли к Панкину погреться. Бабушка ненавидит Достоевского. А. Н. Бекетов, встречаясь с ним, по мягкости не может ненавидеть. Отношение — похожее на то, какое теперь к Розанову. Некрасов, декламируя свои стихи, «что хлеб полей нейдет в прок», прибавляет: «А вот если бы бутылочку шампанского, — другое дело» (рассказ И. М. Прянишникова).

А. Н. Бекетов всегда вместе с Щедриным ездит на заседания Литературного фонда, нанимают карету. Уже больной Щедрин. Щедрин у Донона — лакею, принесшему лангусту: «Ступай вон со своим раком». Циник, вечно «злится».

Стасюлевич богат — многие льнут к его деньгам. (Вл. Соловьев — восходящая звезда). Кони — знаменитый присяжный поверенный (кстати — товарищи Ал. Л. Блока — Карабчевский и Нечаев), донжуан, кутила (всё — у и с А. П. Философовой). Всё — в лучших ресторанах, вечное шампанское.

Л. Ф. Пантелеев (он дворянин, хотя не старый) заведовал делами на приисках Базилевского. О нем — Вас. Игн. Котырло (теперь покойный).

Достоевский, увидав А. Л. Блока на вечере у А. П. Философовой: «Кто этот красавец? — Похож на демона».

На этом горизонте нет: Лескова (скрытный), Островского (в Москве).

В Милютина (военного министра) верят, в Лорис-Меликове — сомневаются (неизвестна его роль в 1 марта).

Убийца Дрентельна (в Петербурге — киевский генерал-губернатор) ускакал на лошади (о, милые,