Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе

Мюнхена. Все персонажи, которые впоследствии сыграли видную роль в общеевропейской драме, собрались для решения этой проблемы — за исключением Гитлера!

Гитлер был в Мюнхене. Он все еще числился в армии. Находясь в госпитале в Пасевальке, он (как впоследствии писал он сам в Mein Kampf) приносит страшную антибольшевистскую клятву. Он уже был полон решимости спасать мир от большевизма. Однако он не сделал ничего, чтобы спасти от большевиков хотя бы Мюнхен. Он не пошел и не присоединился к корпусу фон Эппа, хотя он прямо-таки горел жаждой битвы. Он был в Мюнхене, и он был солдатом. А солдаты в Мюнхене находились под командованием красного правительства, еврейского правительства, управляемого из Москвы. Если он находился в казармах, то, следовательно, он тоже был «красным»!

Впоследствии среди руководства национал-социалистов ходило немало слухов и сплетен и многие задумчиво качали головой, касаясь этой темы. Однако со стороны Гитлера ни разу не прозвучало и намека на то, что делал он в это время В Мюнхене. Глухо молчит об этом и Mein Kampf. Вообще, это один из самых темных моментов во всей его мрачной истории. Я бы, наверное, пожертвовал всем, что у меня есть, только бы узнать, на кого в действительности работал этот человек не только тогда, но и во все последующие годы.

Первым мое внимание к этому примечательному эпизоду из биографии Гитлера привлек именно Отто Штрассер. И хотя я весьма тщательно изучал эту проблему, я как-то упустил этот момент из виду. Думаю, что вряд ли кто обратил вообще на него внимание и уж тем более обсуждал его. И действительно, даже такой человек, как Отто Штрассер, который оказался, как говорится, в самой гуще этих бурных событий, вынужден ставить этот сюжет на должное место. Так что будущие историки должны благодарить его за это, потому что вроде бы о Гитлере мы знаем очень много, но есть такие вещи, которых мы не знаем вообще. А они очень важны. Потом, когда мы узнаем о нем еще что-нибудь и сможем более четко различать ту двойную или тройную игру, которую он вел, то окажется, что именно этого фрагмента и не хватало, чтобы составить до конца замысловатую мозаику его жизни.

Тут нужно поподробнее объяснить, почему это так важно. Советская власть в Мюнхене продержалась с ноября 1918-го по 1 мая 1919 года. Если верить словам Гитлера, как он писал в Mein Kampf, то жуткая ненависть к еврейско-коммунистической революции, разразившейся в Германии, переполняла его с самого ее начала, то есть с первых дней ноября. В конце ноября, уже вылечившись и выписавшись из госпиталя, он уже является на полковой склад — в тот самый Мюнхен, где красные были наиболее сильны.

Его собственный батальон выполнял приказы революционного солдатского Совета. Это настолько не понравилось ему, пишет он, что он как-то ухитрился сделать так, чтобы его направили в лагерь возле Траунштейна, находившийся в нескольких километрах от города. Он утверждает, что вернулся в Мюнхен только в марте. Красные были изгнаны из города фон Эппом и прусскими подразделениями в конце апреля. Следовательно, на протяжении двух месяцев Гитлер, тогда еще солдат, находился в Мюнхене во время расцвета Советской власти, когда городом правили засланные из Москвы евреи, когда там расстреливали заложников.

Приличные баварцы, которые в то время умудрились всеми мыслимыми и немыслимыми способами вырваться из Мюнхена и присоединиться к Эппу, вернулись с ним, чтобы изгнать красных. Этот же путь, ценой большого риска и преодолев много трудностей, проделал и Отто Штрассер.

Гитлер, уделивший множество страниц своей книги пустым оскорблениям в адрес советского правительства в Москве и международного большевизма в целом, в то время спокойно оставался в Мюнхене. Он ни словом не обмолвился о том, как он прожил в городе эти два месяца. Он не описывает тех ужасов, которые встречались там на каждом шагу, он не сообщает о том, что он там видел — и это он, кто позднее будет захлебываться обвинениями в адрес Москвы во времена массовых репрессий, организованных Советской властью.

Но, и это главное, он был солдатом, а солдаты, которые находились в Мюнхене, подчинялись приказам красного командования. Если им это не нравилось, то под покровом ночи они уходили в Тюрингию, чтобы присоединиться к фон Эппу. Гитлер этого не сделал. Тогда получается, что он был красным! Возможно, он тоже носил красную повязку на рукаве. Быть может, вместе с остатками мюнхенского гарнизона он сражался и с войсками фон Эппа.

Интересно, обошел бы молчанием в своей книге такой знаменательный период иной человек, окажись он во главе партии, да не простой, а Национал-социалистической? А вот Гитлер ограничивается лишь невнятным упоминанием о том, что его за три дня до падения Советской власти «едва не арестовали». И далее за этим сразу следует предложение, начинающееся со слов: «Через несколько дней после освобождения Мюнхена я…» И ни слова о том, почему он остался в городе, ни одного упоминания о зверствах красного режима, свидетелем которых он был, ни слова о тех ожесточенных боях, что предшествовали освобождению Мюнхена, ни слова о триумфальном вступлении в город армии фон Эппа.

Каждый более-менее значимый руководитель национал-социалистов или штурмовиков в те дни сражался в составе добровольческих корпусов в том или ином уголке Германии. И именно это дало им основания претендовать на дальнейшее восхождение по партийной лестнице. Но сам фюрер — этот главный противник красных — был в Мюнхене. И это он, человек, якобы всегда преисполненный чуть ли не религиозной ненависти и презрения к большевикам, не сохранил ни единого, достойного быть занесенным в анналы истории воспоминания о жизни при них в городе, который он почитал для себя чуть ли не родным…

Полагаю, что будущим историкам неизбежно придется заняться изучением его жизни в Мюнхене в период с марта по май 1919 года, потому что, пока еще свежи в памяти людей эти события, они могут обнаружить массу непонятных вещей. Отто Штрассер говорит, что впоследствии на протяжении ряда лет — до тех пор, пока приход к власти не вознес Гитлера на пьедестал, возвышающийся над любыми подозрениями, которые, будь они услышаны, могли стоить сомневающемуся жизни — так вот, впоследствии предводители национал-социалистов, обсуждая между собой те или иные проблемы, частенько задавались вопросом «Что делал Адольф в Мюнхене в марте — апреле 1919-го?». Ответом было лишь недоуменное пожатие плечами, либо покачивания головой.

Но все остальные участники этих событий действовали так, как они и провозглашали. Фон Эпп и Рем организовали свои Добровольческие корпуса. Грегор Штрассер, вернувшись в фронта и оправившись от тяжелых ранений, также создает в Ландсхуте патриотический Добровольческий корпус (Verband Nationalgesinnter Soldaten Niederbayerns).

Этот крайне популярный человек, живое воплощение трагедии, постигшей Германию, к тому же обладавший даром разговаривать с каждым человеком на его языке, вскоре собрал под своим началом 2000 человек пехоты, три батареи полевой артиллерии и батарею 150-мм гаубиц, обеспечив их всем необходимым снаряжением и боеприпасами! Такие вещи тоже могли получаться в охваченной хаосом Германии…

На какое-то время Грегор Штрассер стал хозяином Нижней Баварии, но, поскольку днем он был простым аптекарем, а предводителем Добровольческого корпуса лишь по ночам, то он взял себе помощника. Молодого человека звали Генрих Гиммлер. Он не попал на фронт, потому что был слишком молод. Дома ему было присвоено звание прапорщика, но офицером он так и не стал. Он сильно страдал от этого, испытывая чувство «воинской» неполноценности. Именно его он пытался изо всех сил компенсировать, ведя себя нарочито шумно, воинственно и грозно. Он пытался получить образование в области сельского хозяйства, но его первая профессия все-таки оказалась иной — он стал адъютантом Грегора Штрассера. Днем, когда Грегор Штрассер пропадал в своей аптекарской лавке, Гиммлер был просто на пике величия.

Вместе со своей миниатюрной армией Грегор Штрассер присоединился к корпусу фон Эппа (Гиммлер, по ряду причин, этого не сделал). Отто Штрассер прервал свое обучение в Мюнхене, к которому он только приступил, и с большим трудом умудрился тайком выбраться из города и встретил войска фон Эппа у Ордруфа. Поскольку недостатка в офицерах у фон Эппа не было, Штрассер был принят на должность капрала механизированной артиллерийской батареи.

Поход на Мюнхен начался — туда направились Добровольческий корпус Эппа и регулярная дивизия из Пруссии. В Мюнхене в это время всем заправлял русский еврей Левин. После двух суток ожесточенных боев Мюнхен был взят. Левин предстал перед военным судом и был расстрелян. Отто Штрассер получил знак