Свитязянка

Авель глубоко вздохнул.

Почти всегда именно, невежество, зависть и людская злоба, рождали новых чудовищ, а не темные силы, на которые спихивал подлый род свои проблемы.

Как бы то ни было, Авель должен был завершить начатое. Во имя Ордена, во имя добра, ему следовало положить конец страданиям здесь, и сейчас.

Рыцарь замахнулся, и напоследок посмотрел в глаза Свитязянке. То, что он увидел в них в следующий миг, навсегда изменило его жизнь.

Авель замер, охваченный видениями боли и страданий. Он видел прекрасную девушку, слышал ее крики и вдел миг ее гибели. Сердце рыцаря сжалось от гнева и бессилия, перед зверством бандитов, и от необходимости все это созерцать. Вот он увидел, как вспыхнула ненависть, как отверг ее загробный мир, и как изменилась плоть под тяжестью жестокой ноши. Потом было безумие и проклятья, сыпавшиеся от невежественного люда, и смерть. Смерть, смерть…

Реки крови и крики жертв, под хохот тьмы явившейся на кровавый пир. И даже бой, с самим собой, он видел глазами Свитязянки.

А за всем этим отвратительным ворохом, Авель разглядел крохотный огонек сознания. Маленькое, белое пятнышко, в темнице с прутьями из абсолютного зла. Авель услышал его плач, и пламенную мольбу, об избавлении от мук. Об избавлении мира, от ее проклятья. Слова были едва различимы, и смысл их был не понятен молодому рыцарю, но его сердце откликнулось на них.

Повинуясь странному порыву, Авель выпустил из рук занесенный для удара клинок. Лезвие с тихим шелестом вонзилось в землю за его спиной, а сам он рухнул на колени в безграничном сострадании, и закрыл лицо руками.

Так он стоял долго, не страшась, что увиденное им лишь морок, и что в любой миг его жизнь может оборваться. В те минуты, для него все это не было важным. Видения открыли ему истину, и теперь он чувствовал, что вскоре случиться нечто важное. Возможно для него, в первую очередь.

Из оцепенения его вырвал яркий свет, вдруг ворвавшийся между пальцев.

Авель отнял руки и в изумлении уставился на происходящее перед глазами чудо. Истерзанная плоть Свитязянки поднялась над землей и вспыхнула ярким сиянием. Свет лился от нее слепящим потоком, но даже сквозь него, Авель увидел, как исчезают ее раны, как оживает тело, как из мерзкой твари, она превращается в живого человека снова.

Вот все закончилось, и юное тело осталось лежать у ног рыцаря. Он глядел на нее, не зная, что предпринять, но спустя миг стянул с руки перчатку, и, коснувшись вен на тонком запястье, ощутил в них ритмичную пульсацию. Это могло значить лишь одно — девушка была жива. Каким-то образом он снял с нее проклятье.

Лишь много позже, размышляя об этой ночи, он поймет, что его сострадание развеяло злые чары. Тогда он проявил милосердие, не смотря ни на что. То есть, сделал то, что не сделали разбойники, насилуя и убивая свою жертву, или простые люди, проклиная ее раз за разом. Он сделал то, что не сумела сделать она сама.

Авель устало вздохнул, и, подняв на руки бесчувственное тельце, зашагал обратно по приветливому, светлому лесу, наполненному пением птиц и шорохами животных. Его миссия здесь завершилась. Теперь его ждал путь домой — в замок Ордена, отдых, море выпивки, и бесконечные вопросы от друзей.

Молодой рыцарь мрачно усмехнулся, подумав о том, что его задание имело и еще одну цель — сделать его взрослее, насытить опытом, и заставить его сделать какой-то собственный вывод, который повлияет на всю его жизнь в дальнейшем. Что это будет за вывод, не знал никто, кроме Авеля. Это было личным, и рыцарь мысленно поблагодарил Орден за посланное испытание.

Было утро. Авель остановился и бросил взгляд в небо, на окрашенные восходящим солнцем облака. Теперь это было хорошим знаком. Теперь все завершилось, и настало время для новой жизни.