совещательную комнату проследовал генерал Бургдорф, старший адъютант Гитлера. Через минуту он вновь показался в дверях и заявил: «Господа, фюрер приглашает вас». Выстроившись в соответствии с воинскими званиями, мы, имея во главе Германа Геринга, прошли в рабочий кабинет Гитлера.
Фюрер стоял особняком посредине огромного помещения, повернувшись лицом к дверям. Почти каждого входившего он приветствовал по отдельности, молча пожимая руку. Иногда задавал вопросы, на которые получал короткие ответы: «да, мой фюрер» или «нет, мой фюрер». Я стоял у порога, с волнением ожидая официальной церемонии моего формального представления Гитлеру. Должно быть, генерал Гудериан упомянул обо мне, ибо я заметил, как фюрер взглянул в мою сторону, и тут же Гудериан жестом подозвал меня. Я направился к Гитлеру, и он, волоча ноги, сделал несколько шагов мне навстречу, ссутулившийся, немощный. Затем он протянул мне правую руку, и я ощутил слабое и вялое рукопожатие, абсолютно лишенное какой-либо силы или чувства. Его голова слегка тряслась, и это поразило меня больше всего. Левая рука безжизненно висела вдоль туловища, и левая ладонь дрожала мелкой дрожью. Двигался он как очень больной и дряхлый старик. Лицо говорило о крайнем утомлении и полном изнеможении, лишь глаза горели внутренним нестерпимым огнем, который моментально настораживал и казался почти неестественным; взгляд был пронизывающим.
Это был вовсе не тот бодрый и энергичный Гитлер, каким представлял его себе германский народ и каким его продолжал изображать рейхсминистр пропаганды Пауль Йозеф Геббельс.
Но вот он повернулся и, сопровождаемый Борманом, шаркая ногами, медленно направился к столу и сел в кресло перед стопкой карт, которые мы недавно заботливо разложили. Совещание должно было начаться с рассмотрения военной ситуации на юго-востоке, юго-западе, на западе и севере. Эти боевые участки находились в ведении начальника Верховного командования вермахта Кейтеля, который, однако, предпочел дать высказаться начальнику штаба сухопутных войск Альфреду Йодлю. Офицеры помоложе называли Кейтеля «имперским гаражным». Причем имелись в виду вовсе не особенности характера генерал-фельдмаршала, а чрезвычайная ограниченность его служебных полномочий. Пожалуй, это прозвище наиболее точно описывало круг его оперативных и стратегических обязанностей: по-настоящему ведал он только вопросами обеспечения Третьего рейха горюче-смазочными материалами. На все другие сферы военного руководства Кейтель не имел никакого влияния и лишь ради сохранения видимости единодушия при принятии решений послушно ставил свою подпись под приказами Гитлера.
Докладывал Йодль тихим, спокойным голосом; фюрер терпеть не мог громкой речи, и Йодль всеми силами стремился его не раздражать и не выводить из себя.
– Мой фюрер, – говорил Йодль, – армейская группа «Д» на юго-востоке потеряла четыре танка. В данном районе мы смогли успешно решить поставленные задачи. К югу от Дравы нашим соединениям удалось оторваться от противника. По обе стороны дороги Сараево-Брод наша 104-я пехотная дивизия продолжает наступать. В приграничной зоне между Сербией и Хорватией, на реке Дрине, наша 22-я пехотная дивизия продвигается вперед. Крупные партизанские отряды появились в Словении. По сообщению командования, на юго-восточном участке фронта оно располагает войсками общей численностью в 25 тысяч человек. 22-ю пехотную дивизию должна сменить 104-я дивизия. Четники[1] ведут наступление на Тузлу, что поможет нашим соединениям в данном районе на границе с Сербией.
После этого наступила небольшая пауза, во время которой меняли карты. Гитлер сидел неподвижно при всеобщем молчании, только слегка приподнял руку, когда убирали карту юго-восточного отрезка фронта.
Затем Йодль продолжил свой доклад. На этот раз речь зашла об итальянском театре военных действий, где сражалась группа армий «Ц(С)».
– На Итальянском фронте, мой фюрер, – возобновил свой доклад Йодль, – противник активно ведет разведку боем; в остальном никаких серьезных соприкосновений с ним нет. Отход 356-й пехотной дивизии в Венгрию осуществляется по плану. 16-я моторизованная дивизия СС готовится передислоцироваться на новые позиции.
Здесь Йодль обратил внимание собравшихся на успешные действия инженерно-саперной роты в районе к северу от Флоренции, хвалил проявленную ею доблесть и отвагу, стараясь изо всех сил приободрить Гитлера, пребывавшего, по всем признакам в этот день, не в лучшем настроении, отвлечь его от общей безрадостной картины положения на фронтах. В действительности же обе немецкие армии после ожесточенных боев отступили на рубеж севернее Флоренции. Однако Гитлер нетерпеливым движением руки прервал его дифирамбы, и Йодль продолжил говорить о войсках, выдвигаемых на западное направление. Фюрер по-прежнему сидел сгорбившись над столом, не отрывая взгляда от штабной карты. Верхняя часть туловища, будто обессилев, навалилась на руки.
– Мой фюрер, – говорил далее Йодль, – на Западе наши войска прочно удерживают плацдармы в нижнем течении Мозеля, отбивая настойчивые атаки Первой канадской армии. Вражеские войска в районе Оре, где действует группа армий «Б», окружены. Вместе с тем наши резервы – 12-я моторизованная дивизия и 9-я танковая дивизия СС – связаны ожесточенными атаками противника на левом фланге 15-й армии.
На ситуацию на Западе в значительной мере повлияло наступление в Арденнах. Теперь войска обеих сторон были заняты перегруппировкой. Если не считать этого частичного успеха, никаких признаков возможной победы Германии в этой войне при всем желании обнаружить не удавалось. А потому Йодль вновь заострил внимание на единственном локальном достижении, восхваляя храбрость и находчивость какого-то безвестного унтер-офицера, взявшего в плен несколько вражеских солдат в ходе разведывательной операции севернее Холлерата. Однако Гитлер прервал повествование Йодля, предложив ему закончить описание обстановки на западном направлении.
– В расположении группы армий «Ц(С)», в полосе действия 19-й армии, противник продолжает наступление. В районе Кольмара наши войска предприняли ряд успешных контратак. Отход 25-й моторизованной дивизии благополучно завершился. На южном фронте пока наблюдается затишье, если не считать отдельных мелких стычек. Снабжение наших войск, удерживающих укрепления на Атлантическом побережье, организовано вполне удовлетворительно. Из Ла-Рошели к дельте Жиронды удалось перебросить живую силу и материальные средства, что должно усилить морскую блокаду Бордо. Перегруппировка в Норвегии, последовавшая за отводом 199-й пехотной дивизии, идет по плану. Ненастная погода в северной части Балтийского моря препятствует эвакуации наших войск из Осло.
Из Дании поступили сообщения лишь о мелких диверсиях. Собраны вместе 16 маршевых батальонов, подлежащих эвакуации. В Дании же пройдут необходимую боевую подготовку в качестве пехотинцев 20 тысяч матросов, переданных в распоряжение сухопутных войск командующим военно-морскими силами.
Йодль кончил. На протяжении всего доклада Кейтель не проронил ни слова. Только Геринг иногда позволял себе дилетантские реплики, касающиеся ведения войны на суше. В последовавшей затем дискуссии время от времени участвовал и Борман.
Судя по всему, Гитлера доклад Йодля удовлетворил. Слегка приподнявшись в кресле, он, обращаясь к адъютанту Кейтеля подполковнику фон Иону, сказал шутя: «Дорогой Йон, позаботьтесь о том, чтобы эти два господина при воздушных налетах своевременно оказывались в бомбоубежищах».
Фюрер явно симпатизировал обоим военачальникам, которые всегда умели приноровиться к его настроению и никогда и ни в чем ему не возражали. Поведение Кейтеля и Йодля как бы лишний раз подтверждало позицию Гитлера как Верховного главнокомандующего, и именно этого требовал он от своих ближайших сподвижников.
Следующим докладчиком был генерал Гудериан, обрисовавший положение дел на восточном направлении. Начал он с описания общей обстановки.
– Войска группы армий «Юг» в районе озера Балатон, – сказал Гудериан, – отразили все атаки противника. Гарнизон, остававшийся в Дунапентеле, вышел из окружения. Предполагается отвод войск к следующему рубежу обороны на уровне озера Веленце. Сосредоточение крупных соединений в районах южнее Штульвейссенбурга и севернее излучины Дуная свидетельствует о готовящемся наступлении русских. Положение окруженного гарнизона Будапешта с каждым часом ухудшается. Горючее, боеприпасы и продовольствие доставляем по воздуху, но в количестве, далеко не покрывающем потребности. Бои идут вокруг замка. Советские войска продвинулись на километр через внешний обвод обороны.
