Он полузакрыл глаза и взял первую ноту… Вторую он взять не успел — раздался отчаянный скрип двери.
Папа похолодел: в комнате опять сидел белый кот!
— Не может быть! — жалобно сказал папа, и смычок выпал у него из рук.
Белое пятно нахально двигалось через комнату странными прыжками. Папа был уверен, что кот это делает нарочно, чтобы показать, что ему наплевать на хозяина и на все его замки и задвижки.
Кот скрылся под диваном.
— Этот кот сведет меня с ума, вот увидите! — мрачно сказал папа и пошел за шваброй.
А второй кролик (это был он) спокойно сидел под диваном и грыз морскую травинку, выпавшую из матраца. Но он не успел ее догрызть: вошел папа со шваброй.
— Нет, я этого кота усмирю! — говорил папа, тыкая шваброй под диван. Кролик выскочил и забрался под шкаф.
— Нет, я этого кота достану! — шипел папа и шарил шваброй под шкафом. — Я этому проклятому коту покажу! — сказал он и вытолкнул кролика.
Тот попытался было спастись под сундуком, но папа настиг его.
— Ага! Ты у меня теперь поскрипишь, поганый кот! — торжествующе крикнул папа, схватил кролика, швырнул его в шкаф и быстро запер дверцы на два оборота.
— Теперь мяукай сколько хочешь! — весело сказал он и прислушался.
Мяуканья не было.
После стольких переживаний папа почувствовал, что нервы его сдали. И, пожалуй, ему не сыграть «Дьявольские трели» так, как следовало бы. Придется принять валерьянки.
Папа направился к висячему шкафчику, где была домашняя аптечка, и начал шарить среди пузырьков, поднося их к самому носу. Все попадалось что-то не то: рыбий жир, мыльный спирт, касторовое масло…
Пока папа искал успокоительные капли, он расстраивался все больше и больше. Наконец, совершенно расстроившись, он отыскал зловредный пузырек позади всех аптечных склянок.
Он взял рюмку и, усевшись в кресло, стал осторожно капать лекарство, медленно считая шепотом:
— Раз… два… три…
А настоящий кот спал на шкафу в коридоре. Иногда он вздрагивал во сне и выпускал когти. Наверно, ему снилось, что он все-таки поймал мышь…
Вдруг кот открыл один глаз и повел носом. Он почуял пленительный и неотразимый запах. Это пахла валерьянка. А как известно еще по «Тому Сойеру» для кошек нет ничего вкуснее лекарства. И любой кот готов бежать за ним на край света.
Кот облизнулся, слетел со шкафа и помчался в папину комнату, не разбирая дороги.
Папа сидел в кресле и считал:
— Десять… одиннадцать… двенадцать…
И в то мгновение, когда папа произнес «тринадцать», в комнату с отчаянным мяуканьем ворвался кот.
Рюмка и пузырек выпали из папиных рук.
Кот, урча, набросился на разлившуюся валерьянку.
— Опять он… — прошептал папа.
Он поглядел на кота, потом перевел глаза на шкаф.
Ключ торчал в замке!
Папа встал и подергал дверцу. Шкаф был заперт на два оборота.
Папа опять посмотрел на кота, и ему стало не по себе. Он не мог понять, как один и тот же кот может в одно и то же время находиться на лестничной площадке, в запертом шкафу и в комнате?!
Кот вылизал досуха пол и жалобно замяукал. Но валерьянки больше не было. Тогда кот пошел по комнате в неопределенном направлении и вдруг увидел кота в большом зеркале. Он зашипел и бросился на противника, подпрыгнув на метр от пола.
Стукнувшись лбом о стекло, кот свалился на пол. Потом он с презрением повернулся спиной к зеркалу и направился в противоположный угол. По дороге он зачем-то вскочил на рояль. И тут он увидел на стене картину, на которой была нарисована Африка.
Кот решил напасть на Африку.
Он прыгнул и повис, вцепившись одной лапой в верблюда, а другой в облака. И все это кот, картина и гвоздь с веревочкой — с треском рухнуло на пол.
Папа сидел в кресле и безмолвно смотрел на кота.
А кот, разделавшись с Африкой, испустил воинственный вопль и стал праздновать победу. Он катался клубком, перелетал со шкафа на окно, с окна на печку, сбивая при этом все, что только можно было сбить.
— Ничего подобного… — сказал папа. — Я же знаю, что так не бывает!..
В это мгновение в комнату влетел скворец, которого Милка выпустила из клетки. Увидев кота, скворец заметался под потолком.
Но папа смотрел только на кота и не заметил птицы.
Сбив последний цветочный горшок, кот стряхнул с лапы землю и пристально поглядел на папу.
И тут папа явственно услыхал, как кот крикнул:
— Здрассьте!
Папа сжал виски пальцами.
— Во-первых, ни в какие сказки я не верю, — твердо сказал он. — Во-вторых, чудес не бывает. Для всего существуют строго научные объяснения. Научные!
Кот прыгнул на этажерку и свалился вместе с нотами.
— Очень просто, — сказал папа. — Перед нами самый обыкновенный…
— Здрассьте! — крикнул скворец с карниза.
— …говорящий кот. Вот и все, — продолжал папа. — Обыкновенная галлюцинация. Или мираж. Но они, кажется, бывают только в пустынях? В общем, холодный компресс на голову — и все пройдет…
Папа медленно пошел к двери.
— Шагом марш! — крикнул скворец.
— Попрошу без хулиганства, — сухо заметил папа и вышел из комнаты.
В ванной он снял с крючка мохнатое полотенце, открыл кран и наклонился.
Из воды прямо на него смотрел крокодил.
— Ах, вот что! — протянул папа и опустился на табуретку.
Он посидел немного, закрыв глаза. Потом встал и на цыпочках вышел из ванной. Он прошелся по коридору, постоял перед дверью. Потом рывком открыл дверь и заглянул в ванну.
Крокодил не исчез. Он бил хвостом, разевая зубастую пасть.
Папа перекинул полотенце через плечо и медленно вернулся в свою комнату. Он решил, что лучше всего уйти. Куда-нибудь…
Папа отпер платяной шкаф, чтобы взять шляпу.
Первое, что он увидел, был белый кролик, который уютно дремал в его фетровой шляпе.
Но папе уже было все равно — что бы там ни сидело. Махнув рукой, он повернулся и ушел из дому с полотенцем через плечо.
А скворец, покружившись по комнате, вылетел в открытую форточку.
10
Мы рассказали о Кате, о валерьянке, о бабушке, о «Дьявольских трелях», о коте и Милке, о кроликах и скворце. Но не успели сказать, где же был в это время Митя, что он делал и что думал.
А Митя мчался в электрическом поезде к станции Мартышкино, где жил его товарищ Володя. Если уж надо отдавать зверей кому-нибудь, то лучше всего пусть их берет Володя.
