поля.
– Ну и дерьмо! – выругался Нильс. – Четыре корнера за пять минут! Мне надо выходить из игры. – Он достал телефон.
Кальдер не вникал в разговор, но по реакции Нильса понял, что случилось.
– Великий Боже, – произнес Нильс, глядя на телефон с таким видом, словно не поверил своим ушам. – Теперь, чтобы вернуть свое, мне надо платить за шестнадцать.
Нильс посмотрел на Кальдера, словно испрашивая у него совета. Алекс понимал, что бывший коллега поставил на кон серьезные деньги. Если ставка по сотне фунтов на корнер, то ему грозит потеря четырех сотен гиней. А если по тысяче…
– Вспомни операцию с облигациями UEE, – проговорил Кальдер.
– Ты прав, – печально улыбнулся Нильс, что-то скороговоркой произнес в трубку, вернул телефон в карман и с отвращением взглянул на экран. Подавали очередной угловой. – Я вышел из игры, – объявил он.
Кальдер допил пиво, и они двинулись к выходу.
– Спасибо, Зеро.
– За что? За пиво или за совет по ставке?
– За то и за другое.
– Итак?
Они стояли на тротуаре рядом с дверями бара. Начинался дождь.
– Я сделаю это, – сказал Нильс.
21
– У вас получается все лучше и лучше, Кен. – Кальдер стоял у письменного стола и заполнял бланки полетных документов. Прогноз погоды был благоприятным, и он был вынужден прервать расследование в Лондоне, чтобы снять с Джерри часть нагрузки.
– Спасибо, – ответил бухгалтер, улыбаясь, словно школьник, от уха до уха. – Мне показалось, что пара последних приземлений мне удалась.
– Вам надо следить за скоростью на подходе, но если и в следующий раз у вас получится, то мы начнем думать о соло.
Кен от восторга едва не подпрыгнул. Радостно пожав учителю руку, он двинулся в сторону парковки к своему «форду-мондео». Кальдер улыбнулся, продолжая заполнять полетный журнал машины, на которой они только что были в воздухе. Кен не был прирожденным пилотом, но в настойчивости ему не откажешь. Он получит свой столь желанный одиночный полет, но от первого соло до лицензии было еще ой как далеко.
За спиной Кальдера раздалось чье-то покашливание. Ему этот звук был знаком. Он оглянулся и увидел, что в кресле сидит Карр-Джонс.
Алекс почувствовал чуть ли не физическое отвращение, узрев этого типа на своей территории, в мире, совершенно отличном от мира «Блумфилд-Вайс». Джастин был в традиционной униформе банкира – строгом темном костюме и галстуке, но в сочетании со светлой курчавой шевелюрой, очками и розовыми щечками выглядел юным и в столь необычном для него окружении казался совершенно беспомощным.
– Разве ты не должен быть сейчас на службе? И не означает ли твое появление, что ты готов приступить к подготовительному уроку?
Карр-Джонс поднялся с кресла. Протянутую незваным гостем для пожатия руку Кальдер проигнорировал.
– Мы можем поговорить в приватной обстановке? – спросил Карр-Джонс.
– Секунду. – Кальдер повернулся к следующему ученику, молодому человеку двадцати двух лет, налетавшему всего семь часов, но уже добившемуся значительных успехов. – Сэм, не могли бы вы пойти и проверить «альфа-танго»? Я присоединюсь к вам через несколько минут.
После этого он провел Карр-Джонса в небольшой бокс, служивший им с Джерри личным кабинетом. Джерри в этот момент благополучно пребывал в воздухе.
Карр-Джонс опустился в стоявшее рядом со столом дешевое кресло и сказал:
– До меня дошли слухи, что ты задаешь вопросы относительно Джен Тан.
– Да, – ответил Кальдер.
– Мне кажется, это не самая лучшая затея.
– Не сомневаюсь, что тебе она не по вкусу.
– Все произошло год назад. Дело тщательно расследовалось как фирмой, так и полицией. Возвращение к прошлому ничего не даст.
– Перумаль исчез вовсе не год назад.
– Перумаль, как тебе прекрасно известно, не имеет никакого отношения к смерти Джен.
– Неужели? – Кальдер, как с ним часто случалось в присутствии Карр-Джонса, лишь ценой огромных усилий сохранял видимость спокойствия. – Тебе известно, что Перумаль приезжал сюда, чтобы поговорить со мной?
– Бентон сказал, что ты сообщил об этом полиции.
– Парень был страшно возбужден и чем-то явно напуган. – Говоря это, Кальдер внимательно наблюдал за реакцией Карр-Джонса. Никакой реакции не последовало, и он продолжил: – Он спросил, нет ли у меня подозрений в связи со смертью Джен.
– Да, это было печальное событие, – холодно произнес Карр-Джонс.
– Согласен. Весьма печальное.
– О, я знаю, о чем ты думаешь, – поднял на него глаза Карр-Джонс. – И понимаю, почему ты меня ударил. Ее смерть многое объяснила.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она странно себя вела. Ее реакция на то, что я сказал в баре, перехлестывала через край. Это говорило о ее неуравновешенности. Некоторые способны выдерживать давление рынка, а у некоторых это не получается. Она выдержать не смогла.
– Ты хочешь сказать, что она убила себя не по твоей вине? – спросил Кальдер, с величайшим трудом удерживая контроль над собой.
– С тех пор я много об этом думал, – печально улыбнулся Карр-Джонс, – так же как и ты. Мне кажется, что она свалилась в штопор прогрессирующей депрессии. Сцены, которые она закатывала, были симптомами болезни. Я очень сожалею, что никто в «Блумфилд-Вайс» не настоял на том, чтобы она обратилась к психиатру до того, как стало слишком поздно.
– Это полная чушь, Джастин.
– Нет. Это именно то, что случилось. И я весьма сожалею, что ты, кажется, не способен это понять.
– Перумаль предположил, что Джен себя не убивала, – произнес Кальдер.
– И он прямо сказал, что кто-то убил Джен?
– Во всяком случае, это следовало из его слов.
– Кто же это сделал?
– Перумаль не сказал. Однако он заметил, что смерть Джен была выгодна прежде всего тебе.
– Понимаю, – фыркнул Карр-Джонс. – Выходит, что ее прикончил я? Но это же смешно!
– Неужели? А может быть, ее смерть явилась событием, весьма для тебя полезным?
– Полезным? Для меня? Ничего подобного! Более отвратительных предположений мне в жизни слышать не доводилось. Думаю, что он говорил о ее иске. Но это же пустяк. У Джен не было никаких оснований его предъявлять. Она наверняка проиграла бы дело. Именно поняв это, она покончила с собой.
– Нет. Перумаль имел в виду нечто иное.
– Нечто иное? Что там еще могло быть? Он так и не намекнул тебе, о чем идет речь?
