призовой команды с «Шеера» вернулся на прежний курс. Наконец новый капитан сообщил Кранке то, чего он с нетерпением ждал: «Захваченное судно под контролем».
Тогда «Шеер» помчался вдогонку второму судну на скорости 26 узлов в час. Забрать катер не хватило времени, и он пыхтел в кильватере «Барневельда». Обдуваемый встречным ветром, поднявшимся от высокой скорости, Кранке поздравил себя с тем, что, будучи в «Андалусии», позаботился о тщательном ремонте машин. Порой нужно выжать из них все, на что они были способны. Это был не первый и, вероятно, не последний такой случай. В радиорубке стояла такая тишина, что было слышно, как пролетит муха, хотя в ней собралась куча людей, которые сосредоточенно прислушивались, не раздастся ли в эфире малейший звук. Крейсер быстро нагонял судно.
В эфире по-прежнему царило молчание, и все прошло как по маслу, даже лучше, чем с первым кораблем, поскольку на этот раз никто вообще ничего не заподозрил. В конце концов, ведь британский крейсер только что благополучно проверил судно. Беспокоиться не о чем. Не сопротивляясь и не прибегая к радиопередатчику, капитан остановил свое судно, которое оказалось британским, и поджидал абордажную команду Королевского флота у себя на мостике, успев надеть парадный мундир. Конечно, когда выяснилась правда, он пережил сильное потрясение, но принял его с достоинством и невозмутимостью.
Среди вещей, собранных немецкой командой, было две книги. Одна из них называлась «Конец „Графа Шпее“ — капитан осклабился, передавая книгу, — а другая „Я видел, как они спускаются“. В ней автор-голландец рассказывал о немецком парашютном десанте на Роттердам.
Судно „Стэнпарк“ общей вместимостью 5600 тонн направлялось из Бомбея в Британию с грузом хлопка. Как трофей оно не интересовало Кранке, и капитан решил подорвать его. Пока команду „Стэнпарка“ перевозили на „Шеер“, а абордажная команда готовила подрывные заряды, чтобы затопить корабль, „Барневельд“, с мостика которого лейтенант Петерсен следил за захватом второго корабля, повернул к „Шееру“. Катер подошел к крейсеру, старшина поднялся на борт и торопливо доложил на мостик о том, что сорок пять пассажиров „Барневельда“ — это сплошь солдаты и моряки, в том числе подводники, и нужно как можно скорее доставить их на „Шеер“, поскольку в абордажной команде всего пятнадцать человек.
— Приступайте немедленно, — ответил Кранке. — Три офицера, сорок пять рядовых и сорок три человека экипажа против пятнадцати немцев. Силы, прямо скажем, неравные. Интересно, почему они еще ничего не предприняли.
Со „Стэнпарка“ доложили, что все готово к затоплению.
„Больше приказов не будет, — просигналил Кранке. — Затопить“.
Абордажная команда покинула корабль, и через семь минут — очень короткий срок, который всегда кажется бесконечным старшине, ответственному за установку подрывных зарядов, — послышался первый глухой удар. Через несколько секунд раздались остальные взрывы. „Стэнпарк“ стал быстро погружаться и вдруг замер. Вероятно, груз удерживал его на поверхности воды. Посредине корабля начался пожар, он быстро распространялся, и вот уже корабль и окружающее море озарились ярким пламенем.
— Красивая иллюминация, — сказал Кранке. — Очень мило, но слишком жарко для этой части света. Потушите поскорее.
Офицер торпедной части лейтенант Шульце получил приказ добить пылающее судно торпедой. Торпеду пустили с мостика, электродистанционно, но она прошла мимо, в 370 метрах от цели.
— Попробуйте еще раз, Шульце, — спокойно сказал Кранке. — Да, кстати, где катер, который подошел с кормы пару минут назад?
— С левого борта, капитан, — доложил впередсмотрящий.
— Торпедный аппарат правого борта. Огонь!
Но по несчастливой случайности именно в этот момент с правого борта под самым торпедным аппаратом появился катер. Выскочила девятиметровая торпеда, и ее задняя часть ударилась о планшир катера, из которого матросы едва успели броситься в воду после предупредительного крика сверху. У торпеды, как видно, повредилось устройство наведения, и стоявшие на палубе увидели, как она стремительно мчится вперед у самой поверхности воды. Внезапно она повернула и понеслась прямо на „Шеер“, к несчастью стоявший неподвижно. Взбесившаяся торпеда оставляла за собой зеленоватый след.
Кранке тоже увидел торпеду, но ничего не мог поделать, чтобы уйти с ее пути. Все молча ждали. Странное ощущение нереальности происходящего охватило всех, никто не мог полностью осознать то, что казалось очевидным фактом: что в самую середину „Шеера“ вот-вот ударит пущенная им самим торпеда, — никто, кроме разве что матроса из Восточной Пруссии, зенитчика, который сухо заметил своим товарищам:
— Завтра в штаб-квартире флота доложат о новой победе: „Адмирал Шеер“ торпедировал 13 000- тонный крейсер у берегов Камеруна».
Но правы оказались те, кому не верилось. В последний миг, не более чем примерно в 20 метрах от борта «Шеера», торпеда нырнула и понеслась на дно, и больше ее не видели. На «Шеере» облегченно вздохнули.
— Вы были правы, Войчеховски, — лаконично сказал Кранке своему офицеру связи.
— Я?! — воскликнул тот, прекрасно помня, что не сказал ни слова.
— Да, ведь вы же говорили, что «Шееру» везет. — Кранке обернулся к побледневшему офицеру торпедной части: — В третий раз обязателыю должно повезти. Попробуйте еще раз, Шульце. Последний раз.
— Слушаюсь, капитан, — ответил потрясенный офицер.
Третья торпеда вышла из аппарата, и «Шеер» погрузился в гробовое молчание.
На этот раз ошибки не было. Торпеда ударила горящий корабль в середину. Раздался оглушительный взрыв, и над кораблем взметнулся огромный столб пламени, а затем облако воды, дыма и обломков поднялось на высоту, как минимум, 180 метров над океаном и в течение нескольких секунд висело над теперь уже быстро тонущим кораблем, пока не рассеялось без следа. «Стэнпарк» буквально развалился пополам. Пожар на палубе потух, но снизу вырывались новые языки пламени. Когда «Стэнпарк» затонул, волны, сомкнувшиеся над ним, покрылись слоем горящей нефти, от которой валил густой черный дым, затмевая огонь, а так как сумерки скрыли сцену разрушения, то взвивающийся дым не был видим даже с близкого расстояния.
Из радиорубки доложили, что в районе не наблюдается никакой активности в эфире, но выражение на лице капитана ясно говорило: пылающий корабль он принял как предупреждение о том, что нужно побыстрее убираться отсюда. Вероятно, после двойной авантюры здесь стало слишком горячо для капитана.
Однако «Шеер» двинулся не на запад, а на восток, с той скоростью, на которую только были способны машины трофейного «Барневельда». Когда забрезжил рассвет, оба корабля остановились, и «Шеер» взял на борт команду «Барневельда». По распоряжению Кранке командир призовой команды попросил пленников взять с собой не только туалетные принадлежности, но и теплую одежду, туалетную бумагу, обувную ваксу и щетки, а также прочие вещи. Нагруженные рюкзаками, ящиками и мешками, матросы «Барневельда» переправились на «Шеер», ставший на некоторое время их домом.
Среди пассажиров «Барневельда» было несколько негров, одетых в идеально скроенные бушлаты, но на «Шеере» негры уже никого не удивляли. В центр внимания попал старый индиец, которого пришлось нести на руках. Его лицо напоминало желтовато-коричневый пергамент, говорили, что он был секретарем Махатмы Ганди. По виду ему можно было дать лет шестьдесят, и он казался какой-то древней буддийской реликвией или жрецом, преодолевшим земные желания и не подверженным физическим радостям и страданиям. Даже самый приземленный человек ощущал, что от старика исходит какая-то странная сила, хотя и не мог объяснить это необычное чувство.
Тем временем «Барневельд» подготовили для затопления, и после тщательной проверки, нет ли кого поблизости, Кранке разрешил всем свободным от дежурства подняться на палубу и посмотреть на последние минуты корабля. Сначала раздался глухой удар, как будто звук барабана в начале увертюры. Дыма почти не было. Затем быстро друг за другом последовало еще четыре взрыва. Но кроме того, что силой взрывов вдоль борта судна вверх поднялось несколько фонтанов воды, ничего особенного не произошло. Зрители на палубе начали проявлять нетерпение: не такое зрелище им обещали.
Какое-то время казалось, что корабль стоит неподвижно, выбрасывая черный дым из трубы, который
