Люсинда вовсе не была такой черствой, просто чувствовала смутное беспокойство в обществе драконихи, когда видела настороженность в ее огромных красных с золотым отблеском глазах. Девочка ловила себя на том, что старается не оставаться рядом с ней надолго. Правда, никто и не настаивал на ее присутствии. Лазарет теперь стал хлопотливым местом, первую неделю дядя Гидеон и мистер Уоквелл почти не отходили от Мезерэ, и путаться у них под ногами ей вовсе не хотелось. Мезерэ прежде уже откладывала яйца, но из них никто не вылупился, поэтому все так переживали.
В ту неделю дети почти все время проводили с миссис Нидл или Рагнаром, выполняя мелкие поручения и помогая в работе по дому или, по крайней мере, пытаясь помочь. Тайлер ненавидел домашнюю работу, да и миссис Нидл ему совсем не нравилась. Люсинда испытывала к англичанке смешанные чувства. Она очень смутно помнила их разговор, но ощущение гордости от того, что такой интересный, не похожий на других человек разговаривал с ней на равных, осталось. Однажды утром Люсинда зашла в фермерскую контору с каким-то вопросом, и миссис Нидл как раз заплетала свои длинные черные волосы во французскую косичку. Люсинде показалось, что перед ней фея сказочного леса, освещенная лунным светом. Бледное лицо Пейшенс Нидл было удивительно прекрасно, но от него исходила такая чудовищная жестокость, что Люсинда не на шутку испугалась. Она не знала даже, что и подумать.
Рядом с Рагнаром она чувствовала себя совершенно иначе. Несмотря на свой довольно уже преклонный возраст, он очень напоминал красавца викинга из одной видеоигры Тайлера. А еще он был похож на длинноволосого рестлера. Рагнар не пытался быть грубым или крутым, хотя он-то и был крутым при всей своей странности.
— Откуда вы родом? — спросила она его однажды за завтраком, услышав, как он произносит «жем» вместо «джем».
— Из Дании, как вы ее называете. Но я там давно не был. Говорят, теперь все изменилось. — Он тряхнул головой и уставился куда-то мимо проволочной изгороди, которую как раз чинил, словно мог разглядеть за ней свою Данию. Люсинда даже не сомневалась, что разглядит. Она никогда не была сильна в географии.
Тайлер отер пот со лба, радуясь долгожданному отдыху. С самого утра они чинили изгороди на солнцепеке, и, несмотря на то что львиную часть работы выполнял Рагнар, а их брал с собой больше для присмотра, чем для реальной помощи, они все-таки уставали.
— А зачем вы приехали? — поинтересовался Тайлер. — Сюда, я имею в виду.
Рагнар засмеялся.
— У старины Рагнара дела пошли совсем плохо. Мне оставалось только принять любезное приглашение Гидеона.
— Что-то я не въезжаю, — сказала Люсинда.
— И надеюсь, что «не въедешь», — сказал он ей, на этот раз серьезно. Потом наклонился, легко поднял огромный моток проволоки, словно это был рулон фольги, и показал Тайлеру, где прикрепить проволоку к столбу. — Но вы Гидеону родня, и это хорошо. Остальным в его окружении порой приходится платить очень высокую цену.
Рагнар снова засмеялся, только смех был какой-то недобрый. После этого он начал вбивать в столб огромные металлические скобы и поднял такой шум, что им уже стало не до вопросов.
Сколько дел! Животных нужно было кормить, лечить, чинить им клетки, загоны и аквариумы, а еще пропалывать огород и убирать в доме и на кухне. Не говоря уже об огромном разнообразии обитающих на ферме существ. Здесь жили не только единороги и драконы, но и противные своенравные кошки, и кольцевые змеи, и даже некий ходаг — свирепое создание, похожее на барсука в крокодильей коже, которое источало запах перезрелого сыра. У Люсинды в голове не укладывалось, как дядя Гидеон с десятью работниками умудряются содержать все это хозяйство. Правда, глядя на мистера Уоквелла, можно было подумать, что он работает круглосуточно. Уже дважды, когда она ночью вставала в туалет и шла по коридору, она видела в окно, как он едет на телеге к лазарету или ковыляет через залитый лунным светом двор, сгибаясь под тяжестью мешка с кормом. Неужели он вообще никогда не спит? И как может калека или, по крайней мере, не очень здоровый человек так много работать? Люсинда не знала, что с его ногами. Когда она спросила об этом Рагнара, он только покачал головой и сказал:
— У мистера Уоквелла свои тайны. И не мне их рассказывать.
Впрочем, Рагнар не всегда был таким скрытным. О детях Каррилло, с которыми они познакомились в кафе, он рассказал охотно.
— Они с соседней фермы, — сказал он. — Семья владеет этой землей уже очень давно. Их прадед посылал к старику Октавио своих работников, когда тому нужно было ремонтировать дом, и помогал ему найти людей для других работ на ферме, пока Гидеон не привез меня и всех остальных. Поэтому семья Каррилло и не знает секретов вашего дяди, но он хорошо к ним относится и доверяет им. Иногда даже ездит к ним в гости — по христианским и американским церковным праздникам.
Люсинда не совсем поняла, что такое американские церковные праздники, но то, что дети Каррилло не числятся в списке официальных врагов Обыкновенной фермы, она уяснила. Теперь стало немного понятнее, почему мистер Уоквелл вырезал для них игрушки, хотя ей по-прежнему было трудно представить этого странного, угрюмого человека за таким занятием.
Люсинда и Тайлер быстро втянулись в заведенный на ферме порядок. Каждый понедельник, среду и пятницу они с самого утра помогали Рагнару с ремонтом и другими делами на ферме, а после полудня возвращались и выполняли мелкие поручения по дому. Люсинда помогала Пеме перестилать постели или вместе с Сарой и Азинзой наводила порядок в продуктовой кладовой. Азинза была вылитая супермодель, и возле нее Люсинда чувствовала себя карлицей. Ростом африканка была выше ста восьмидесяти сантиметров, носила короткую стрижку и в профиль напоминала изящную статуэтку. Ее кожа была такой темной, что даже отливала синевой, и рядом с такой красавицей миссис Нидл вдруг показалась довольно заурядной.
Тайлер чаще всего помогал старому Сезару менять перегоревшие лампочки и вешать одежные крючки взамен сломанных, а еще забивать в старые стеновые панели шляпки вылезших гвоздей.
— Сезар почти все время поет, — сказал Тайлер Люсинде как-то вечером по пути в столовую. — И он точно может рассказать все о полировке столового серебра. Но когда я его спрашиваю, как он оказался на ферме, он говорит только: «Бывал я в местах и похуже, Бог свидетель», — и больше из него слова не вытянешь. Почему никто из них про это не говорит? Неужели дядя Гидеон всех их клонировал, может, это и есть его большой секрет?
В те дни, когда они работали вне дома, они обычно объезжали ферму с Рагнаром или мистером Уоквеллом, если тот был свободен. Иногда с ними ездил Ханеб. Люсинда попыталась еще раз поблагодарить его за спасение от единорога, но он так смутился, что на него было больно смотреть. Обычно они с Тайлером помогали кормить животных — так Люсинда узнала, что кольцевые змеи и грифоны очень любят молоко, — а иногда даже чистили их. Однажды Люсинде поручили чистить скребницей единорога, и это занятие ей ужасно понравилось. Рагнар держал голову животного (чтобы ее не проткнули рогом, как маслину зубочисткой, объяснил ей Тайлер громким театральным шепотом), а Люсинда вычесывала колючки из светлой мохнатой шкуры единорога. Вблизи его запах немного напоминал лошадиный, но с цветочными нотками и еще каким-то странным жгучим оттенком.
Иногда они кормили детенышей животных, это Люсинда любила больше всего. Однажды мистер Уоквелл позволил ей надеть перчатку в форме птичьей головы, чтобы покормить птенца грифона, а размером он был со взрослую кошку. Голова у него была птичья, но стоял он на четырех ногах, и все тело покрывал золотистый цыплячий пушок. Несмотря на грозные когти, птенец боялся Люсинду больше, чем она его. Ей пришлось призвать на помощь все свое терпение, чтобы соблазнить его червячками и фаршем из тунца, которые она держала в клюве птицы-перчатки.
— Если это птенец, какими же они вырастают? — спросила она.
Мистер Уоквелл молча указал рукой на вольер для взрослых, расположенный рядом, — птенец, которого дядя Гидеон называл «выводок», содержался в своей небольшой клетке. Люсинда проследила за рукой старика. Рыжевато-коричневые, покрытые перьями ноги грифона были поджаты под брюхо, потому что их обладатель дремал, временами поднимая хвост, чтобы отогнать мух. Он был размером со льва, и она внезапно обрадовалась, что не пришлось отнимать птенцов от родителей, чтобы покормить их. Хвост снова
