Тайлер утер пот со лба и снова надел бейсболку на взлохмаченную каштановую шевелюру. В вагоне было так жарко, что он выпил аж три банки колы, но тут было еще жарче.
Теперь, когда поезд ушел и платформа опустела, Тайлеру покачалось, что во всем крохотном городишке остались лишь они вдвоем.
— И где же дядя Гидеон? — спросила Люсинда. Они обошли безлюдную станцию и выглянули на пустую узкую улочку, которая начиналась сразу от вокзала. В пределах видимости стояло несколько домов, но вокруг не было ни души, что, впрочем, не удивило Тайлера — кому захочется гулять в такое пекло? — Или нам придется идти пешком до его дурацкой фермы и умереть от жары? — продолжала Люсинда.
— Кто-то должен нас встречать, — сказал Тайлер, оглядываясь. В здании вокзала были только билетная касса да пара автоматов с едой и напитками, но здесь было прохладнее, чем на платформе. — Так, по крайней мере, говорила мама.
— Как будто ее это волновало. — Люсинда смахнула с глаз прядь влажных волос. — Она мечтала поскорее оказаться на своем холостяцком сборище и больше ни о чем не думала.
Тайлер лишь пожал плечами. Большая часть Люсиндиных жалоб была обоснованна, но что с этим поделаешь? Жизнь не сахар, когда ты мал. Взрослые делают лишь то, чего хотят сами, а потом говорят, что это для твоего же блага. Если начнешь переживать из-за такой несправедливости — сойдешь с ума. Лучше сосредоточиться на чем-нибудь более интересном. Тайлер потянулся к карману за своей портативной видеоигрой и замер.
Он вдруг услышал странный звук, какое-то ритмичное клацанье, напомнившее ему о старых вестернах, которые отец заставлял его смотреть по телевизору, когда забирал их к себе на выходные. Отец думал, что Тайлеру эти фильмы нравятся так же, как ему. Возражать не было смысла. Если бы Тайлер сказал, что не хочет смотреть кино, отец повел бы его в парк и, стоя в сторонке с сигаретой, стал бы смотреть, как он, старательно притворяясь маленьким, играет на детской площадке. Или того хуже — они бы пошли в кафе, и отец с напускным интересом принялся бы расспрашивать Тайлера о его друзьях и о том, что они сейчас проходят в школе.
Будто его это волнует.
Клац-клац-клац.
— Там лошадь, — сказал Тайлер.
— Что? — Люсинда сердито оглянулась по сторонам, будто их дядя Гидеон, этот владелец огнедышащих коров, должен был вот-вот появиться посреди крошечной станции.
— Лошадь. Там, на улице, наверное. Я слышу, как цокают копыта.
— Ты спятил, — сказала она, но все же пошла следом за братом к выходу на улочку, к нескольким ветхим домишкам, обнесенным кривыми заборами.
Там действительно оказалась лошадь — большая каурая кобыла стояла на улице перед вокзалом, она была впряжена в телегу, доверху груженную какими-то тюками и мешками. На передке телеги сидел странного вида человек, сжимая в руках поводья и глядя на детей из-под полей старомодной соломенной шляпы. У него было очень загорелое лицо, тонкий крючковатый нос и пушистая седая борода. Глаза прятались в тени широкополой шляпы.
— Это вы Тайлер и Люсинда? — Он говорил с сильным акцентом и делал неправильные ударения в словах, отчего речь его напоминала смешную пародию на произношение иностранцев, какие показывают по телевизору. — Забирайтесь в телегу, пожалуйста.
— А вы… дядя Гидеон? — осмелился наконец спросить Тайлер.
Человек медленно покачал головой.
— Нет-нет. Не я. Я мистер Уоквелл. Я у него работаю.
Он спустился на землю и закинул тяжелые чемоданы детей в телегу, прямо на сваленные, словно гора подушек, тюки. Тайлер невольно обратил внимание, что у этого мистера Уоквелла очень маленькие ступни. Он носил миниатюрные старомодные ботинки с высокой шнуровкой, скорее похожие на детские, чем на мужские. К тому же он двигался, неуклюже хромая на обе ноги, будто до этого прошелся по битому стеклу. В довершение всех странностей его ботинки издавали загадочный хруст при каждом шаге. Тайлер взглянул на Люсинду. Она также посмотрела на него.
— Кое у кого фамилия не очень-то под
Мистер Уоквелл забрался обратно на передок телеги и посмотрел на них довольно кисло, будто знал, о чем они думают.
— Залезайте.
Глаза у него тоже были странные — с очень красными веками, как от долгого плавания. А цвет глаз скорее можно было назвать желтым, чем карим.
— Нам сесть на скамью рядом с вами? — спросил Тайлер.
— Я думаю, лучше здесь, чем на мешках с кормом, — сказал мистер Уоквелл, голос его был сух, как здешний воздух. — Они скользкие.
Тайлер полез наверх. На полпути он чуть не потерял равновесие, но бородатый возница наклонился, схватил Тайлера за запястье своими тонкими загорелыми пальцами и втянул его на сиденье так легко, будто мальчик весил не больше буханки. Когда Люсинда тоже уселась, он цокнул лошади языком, и телега тронулась. Пока они не выехали далеко за пределы городка, других звуков он не издавал.
Этот тип не только разговорчив и обаятелен, думал Тайлер, от него еще и припахивает. Душок был не то чтобы противный, но… резкий. После недолгих раздумий Тайлер решил, что это запах пота, сена и… животных. Что ж, ничего необычного в этом не было, если человек работал на ферме.
После примерно получаса неспешной езды вдоль желтых полей они свернули с главной дороги на широкую грунтовку. Она вилась среди золотистых холмов с зелеными пятнами деревьев, и ее последние изгибы терялись меж высоких скал, темнеющих вдали.
— А где ферма? — спросил Тайлер.
— В долине по другую сторону холмов, — сказал мистер Уоквелл.
— Это ведь далеко. Почему вы не приехали на машине?
Он повернулся и поглядел на мальчика, прямо скажем, недружелюбно.
— Нет. Я не люблю эти шумные агрегаты. Они противоестественны.
Люсинда застонала. Тайлеру тоже захотелось взвыть. Неужели на этой ферме действительно нет ни телевизора, ни прочих достижений цивилизации? О том, что негде будет подзарядить его любимую видеоигру и придется провести в разлуке с ней все лето, он старался не думать.
Когда они миновали перевал, их взору открылась чудесная долина, устланная ковром из золотых лугов и окруженная зелеными лесистыми холмами, неожиданно высокими, только чуть-чуть не доросшими до гор. Под холмами вилась серебристая лента реки, блестевшей в лучах послеполуденного солнца. Вдалеке в легкой дымке высились настоящие горы, неприступной стеной отгораживающие это место от остального мира. Долина Стэндарт-Вэлли была похожа на картину, написанную маслом. Очень красивую картину.
— Ух ты! — выдохнул Тайлер. — Это…
— Это прекрасно. — В голосе Люсинды звучало удивление.
Мистер Уоквелл в первый раз с момента их встречи улыбнулся, и его загорелое обветренное лицо совершенно преобразилось, стало обаятельным и бесшабашным, как у жуликоватого пирата. Он тронул вожжами спину лошади, и они начали спускаться.
Вскоре послышался шум реки, мягкий, словно шелест ветра в кронах деревьев. Луга, которые они проезжали, выглядели точь-в-точь как пастбища, но ни коров, ни других животных нигде не было видно.
— А где животные? — спросил Тайлер.
Может, на этой ферме выращивают только цветную капусту или другие растения, подумал он. Но ведь дядя Гидеон прислал им книгу про коров, пусть даже таких необычных. Впрочем, никаких засеянных полей они тоже не заметили.
— Отсюда их не видно, — сказал старик и посмотрел в безоблачное небо. — Но возможно, кое-кто из них следит за вами.
Тайлер и Люсинда снова обменялись тревожными взглядами.
