гораздо более вежливыми. Все едино ничего ценного там не окажется.
— Ты этого не знаешь, — заметил Джон.
— Перестань. Все это — полное барахло. Только взгляни. — Дэниел постучал пальцем по верхнему документу. — Парень намерен продавать через Интернет сканеры для наблюдения за НЛО.
— Не скажи. Ведь именно из дохлых дел я выудил проект ветряного электрогенератора.
— Вот-вот. И я о том же.
Я понимал, что хочет сказать Дэниел. Джон был страшно горд своей идеей с генератором, однако Джил зарубил ее с порога.
— Во всяком случае, я подхожу к любому проекту без всякой предвзятости, — сказал Джон.
— Вот это меня и пугает, — пробормотал Дэниел. Я попытался сконцентрироваться на работе, но не мог. Когда на тебя нападают со всех сторон, работать невозможно. Вначале меня били Фрэнк и остальные партнеры, а затем — Крэг. Его я мог простить. Что касается Фрэнка, то он прощению не подлежал.
Мы с Фрэнком понравились друг другу с того момента, когда он беседовал со мной перед моим поступлением в «Ревер». Когда я стал сотрудником компании, мы много работали вместе, и он с явным одобрением следил за развитием моих отношений с его дочерью. Со времени свадьбы прошло всего шесть месяцев, но его отношение ко мне уже стало более прохладным.
Фрэнк безумно любил Лайзу и страшно страдал, когда она в четырнадцать лет уехала в Калифорнию, где жила ее мать. Когда Лайза вернулась в Бостон на работу в небольшую фирму, занимающуюся вопросами биотехнологий, дочь и отец много времени проводили вместе. Поначалу я хорошо вписался в их компанию, но положение стало меняться после того, как мы с Лайзой сочетались браком. Приглашения провести с ним уик-энд в его загородном доме на побережье — когда-то довольно случайные и абсолютно неформальные — становились все более и более частыми и настойчивыми. Появляясь у Фрэнка вместе с Лайзой, я ощущал себя незваным гостем. Более того, у меня складывалось впечатление, что он приглашает дочь к себе тогда, когда я (как ему было известно) не мог приехать.
Как бы то ни было, но я мог понять его чувства. С некоторым запозданием до Фрэнка дошло, что он перестанет быть главным мужчиной в жизни дочери сразу после того, как та выйдет за меня замуж. Это его тревожило. Меня, надо сказать, тоже. Мы с Лайзой много работали, и мне хотелось проводить с ней как можно больше свободного времени — сколь бы мало его ни было.
Подозрения Фрэнка о моих отношениях с Дайан положение дела отнюдь не улучшали. К боязни потерять дочь и ревнивому отношению ко времени, которое она проводила со мной, начал примешиваться страх. Отец — и это вполне естественно — опасался, что дочь будет страдать от неверности шалопая-мужа.
Да, я понимал его чувства. Но они мне не нравились. Необходимо с ним поговорить.
Фрэнк находился в своем кабинете. Каждый из партнеров имел собственный офис, причудливо декорированный конгломератом антикварной мебели и самой современной техники. Подобный антураж, по мнению Джила, производит впечатление солидности и богатства. Посетитель, вступая в такой кабинет, должен чувствовать, что имеет дело с процветающей венчурной фирмой. Новейшие компьютеры, старинные гравюры, многоканальный видеотелефон для телеконференций, удобные кожаные кресла и столы темного дерева действительно выглядели весьма достойно.
Когда я вошел, Фрэнк разговаривал по телефону. Увидев меня, он показал на стоящее у стола кресло.
Я ждал. Он продолжал говорить, стараясь не встретиться со мной взглядом. Каждое слово, для придания ему веса, Фрэнк сопровождал энергичным движением руки. Лишь пожатие плеч, движение рук и мимика говорили о еврейском происхождении тестя и делали его похожим на Лайзу. Во всем остальном он выглядел архитипичным протестантом из старинной англосаксонской семьи, в то время как дочь унаследовала основные черты матери: темные волосы, глаза и заостренные черты лица. Его отец, преуспевающий медик, при рождении имел фамилию Кох, которую позже сменил на более звучную — Кук. Сделано это было для того, чтобы полнее слиться с благородным бостонским обществом. Судя по положению сына, папа в этом деле вполне преуспел.
На работе мы относились друг к другу как коллеги или по меньшей мере как партнер и сотрудник.
До сегодняшнего утра.
Фрэнк наконец закончил беседу и обратил внимание на меня.
— Мне хотелось бы поговорить об утреннем совещании, — начал я.
— Здесь не о чем разговаривать. Все было сказано утром.
— Мне кажется, что это не так. За твоим решением стоит нечто большее.
— Ошибаешься. Ты совершил ошибку и получил урок.
— Я знаю, что ты видел меня и Дайан за ужином в ресторане.
Фрэнк наклонился и, глядя мне в глаза, произнес:
— Пойми раз и навсегда, Саймон, твой брак с моей дочерью никак не влияет на мое служебное к тебе отношение. И я категорически протестую против того, что ты пытаешься привнести свои личные проблемы в дела фирмы.
— А что еще мне остается думать? Мы совместно вели этот проект. Что изменилось? Крэг работает великолепно, и все промежуточные этапы работы, как мы убедились, полностью завершены.
— Не могу согласиться с тобой, Саймон. Как я уже говорил утром, ситуация на рынке серьезно изменилась. Кроме того, я стал испытывать сомнения в отношении самого Крэга. Я был обязан оградить фирму от неоправданных затрат. Ведь это все вопрос оценки. Ты оцениваешь ситуацию так, а я иначе. Ты ошибаешься, а я прав. Все. Я больше не желаю продолжать разговор на эту тему.
— Перестань, — сказал я. — Ты мог не соглашаться со мной, но зачем унижать…
— Я сказал, что не желаю продолжать разговор, — повторил Фрэнк и уставился на лежащие перед ним бумаги.
Мне было что сказать. Гораздо больше того, что уже было сказано. Но Фрэнк не желал слушать.
— Ты сейчас не хочешь говорить, но рано или поздно нам с тобой придется поставить точки над i, — сказал я и вышел из кабинета.
Бормоча под нос проклятия, я шагал к своему рабочему месту. В коридоре мне встретилась Дайан.
— Выше нос, — сказала она.
— Не могу. Похоже, я испоганил все, что можно.
— Ничего подобного. Зайди-ка лучше ко мне.
До ее офиса было два шага. Я переступил порог кабинета, и Дайан закрыла за мной дверь. Кабинет Дайан по размерам значительно уступал апартаментам Фрэнка, но выглядел гораздо строже. Сухой, холодный и очень модерновый.
Я тяжело опустился в кресло и прикрыл лицо ладонями. Дайан свободно села напротив меня на кушетку. На ее губах играла улыбка. Сквозь пальцы я видел ее длинные, великолепной формы, ноги. Лайза права. Эта женщина действительно чертовски привлекательна.
— У каждого бывают черные дни, в какой бы фирме он ни работал, — сказала она, — и с этим придется смириться. Все на этом свете приходит и уходит. У тебя было отличное дело с лизингом персональных компьютеров. Пришла очередь дела провального. Теперь все будут следить за тем, как ты себя поведешь. Если сумеешь воспрянуть, ценить тебя станут еще больше.
— Посмотрим, — сказал я. — Да, кстати, благодарю тебя за поддержку.
— Мне показалось, что в твоих словах что-то есть. Поэтому я и высказалась, — улыбнулась она. — А теперь… — Дайан поднялась, подошла к столу и, взяв с него какие-то бумаги, продолжила: — Взгляни на это. Это бизнес-план компании «Тетраком». У них возникла идея новых микроволновых фильтров для сотовых телефонов. Технология на первый взгляд выглядит весьма заманчиво. Фирма находится в Цинциннати, и я намерена провести там четверг и пятницу. Ты сможешь полететь со мной?
Я был готов сразу сказать «да» или «конечно», но мной тут же овладели сомнения. Для двухдневного путешествия с Дайан, пусть совершенно невинного, время было явно неподходящим.
— Боюсь, что ничего не получится, — ответил я. — Мне предстоит серьезная разборка с «Нет Коп».
— Брось. Это же всего полтора дня. Мне хочется, чтобы ты подключился к этому проекту. Из нас, как мне кажется, может получиться отличная команда.
Когда один из партнеров приглашает вас к работе над его проектом, отказываться просто глупо.
— Может быть, поездка в моем обществе является для тебя неприемлемой? — спросила Дайан, бросив
