— Прошу тебя, Томас, завтра передать все материалы Рави, — произнес он легко, без нажима.
Руководство компанией досталось ему без труда, и расставался он с ним также без излишних страданий.
— Спасибо, — сказал Джил. — Думаю, нет необходимости напоминать о том, что тема нашей дискуссии должна храниться в тайне. Это весьма дорогостоящая и чувствительная информация. Каждый, кто попытается избавиться от своих акций, будет передан в руки Комитета по этике.
Эневер чуть ли не дымился от злости. Арт тоже пыхтел, не скрывая недовольства. Все остальные молчали, оценивая все последствия этого решения. Насколько я понимал, оно сулило серьезные неприятности каждому из присутствующих.
— Но остается еще один важный вопрос, — сказал я.
В обращенных на меня взглядах можно было прочитать всю гамму чувств — от изумления до ненависти.
— Кто-то убил Фрэнка и Джона. Не исключено, что доктор Катарро тоже был убит. — Выдержав паузу, чтобы слушатели лучше прониклись значением сказанного, я продолжил: — Они были убиты, поскольку первыми обнаружили то, что я узнал о «Био один» позже. И вот сейчас все те люди, которые больше всех пострадают от запрета «Невроксила-5», собрались в этом помещении.
— Но это же абсурд, — подняв на меня глаза, произнес Эневер. — Надеюсь, вы не думаете, что прикончил их я? Да и зачем мне было это делать? Нам нечего скрывать — «Невроксил-5» абсолютно безопасное лекарство.
Я посмотрел на Арта. Тот ожег меня взглядом и пробормотал:
— Ну и дерьмо же ты!
Джил откашлялся, снова забирая власть в свои руки, и сказал:
— Гарднер, думаю, тебе следует позвонить в полицию. Скажи, что мы ждем их приезда.
— Хорошо, — ответил адвокат.
На этом совещание закончилось, и все его участники разбились на мелкие группы. Джерри Питерсон подошел к Эневеру и принялся задавать вопросы. Они оба выглядели очень сердитыми, хотя Джерри держал себя в руках гораздо лучше. Джил и Рави завели какую-то серьезную дискуссию, и вскоре Джил жестом пригласил к себе Дэниела. Из всех нас Рави лучше всех разбирался в проблемах биотехнологии, и я подозревал, что собирать камни из руин «Био один» будет он, а не Арт.
Арт, оставшись за столом, жадно, стакан за стаканом, поглощал минеральную воду. Да, похоже, ему будет сложно сохранить свое место в уходящем поезде.
К нам подошла Дайан, и я почувствовал, как напряглась Лайза.
— Плохой день для «Ревер», — промолвила Дайан. Я кивнул.
— Но если с лекарством существует проблема, мы не можем рассчитывать, что она сама собой исчезнет, — продолжала Дайан. — Джил прав. Рави должен подтвердить или опровергнуть ваши выводы.
— «Ревер» потеряет миллионы, — сказал я. — Сотни миллионов.
— Все эти прибыли пока только на бумаге.
Мы некоторое время стояли молча, погрузившись в размышления о мрачном будущем нашей любимой фирмы. Наконец Дайан посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Лайзу и, улыбнувшись, сказала:
— А вам обоим я желаю счастья.
После этого Дайан отправилась к Джилу и Рави, а Лайза крепко сжала мою руку и пробормотала:
— У, сука…
Несмотря на то что мнение своей супруги я разделял далеко не полностью, спорить с ней я не стал.
34
Мне было бесконечно приятно проснуться утром в собственной постели рядом с Лайзой. Прежде чем мы поднялись окончательно, прошло довольно много времени. Но в конце концов я кое-как выбрался из постели и заковылял в ванную. Лайза отправилась за завтраком. Минут через двадцать, услыхав, как хлопнула дверь, я вышел из-под душа и схватил полотенце. Есть хотелось безумно.
— Что тебе удалось раздобыть? Горячего черного хлеба там не оказалось?
В нашей булочной Лайза покупала только самые свежие продукты, что превращало завтрак в подобие лотереи. Но в целом меня такая система устраивала, за исключением тех, увы, нередких случаев, когда свежайшим изделием на этот день оказывались лишь ржаные булочки с тмином.
Жена молчала.
— Лайза!
Я вышел из ванной и направился в кухню. Лайза уже поставила на стол пакет с булочками и теперь просматривала газету. Не говоря ни слова, она передала газету мне.
«Гений биотехники обнаружен мертвым!!!» — кричал заголовок. К заголовку была подверстана фотография ухмыляющегося Эневера.
Я пробежал глазами статью. В ней говорилось, что доктор Томас Эневер был найден висящим в петле в своей квартире в Ньютоне. «Полиция молчит, — сообщалось в газете, — но все прекрасно понимают, что произошло с доктором».
— Самоубийство? — спросил я.
— Да.
— Есть ли какие-либо намеки на связь суицида со смертью твоего отца?
— Пока нет, но не сомневаюсь, что об этой связи скоро заговорят.
Джил позвонил мне днем и попросил на следующее утро прийти в «Ревер». Я был прощен, и мне следовало приступить к работе, которой накопилось предостаточно.
Анализ, проведенный Рави, полностью подтвердил выводы Лайзы. «Невроксил-5» таил в себе опасность, и она возрастала в зависимости от сроков приема препарата. Чем дольше пациент принимал лекарство, тем больше была вероятность того, что он получит инсульт. За несколько лет «Невроксил-5» мог убить всех, кто его регулярно принимает. У Джерри Питерсона не осталось выбора, и он дал команду немедленно прекратить клинические испытания. Их остановили, завесу секретности с данных, полученных во время третьей фазы, сняли, и все участвующие в эксперименте клиники получили полную информацию. Так же как и Управление контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов. Обо всем этом было сообщено в специальном пресс-релизе.
Реакция рынка на эти события оказалась вполне предсказуемой. Котировки акций рухнули с пятидесяти пяти долларов до одного и трех восьмых доллара за штуку, сократив капитализацию компании с почти миллиарда до пятидесяти миллионов. Пакет акций, принадлежащих «Ревер», стал стоить не триста сорок миллионов долларов, а всего восемь с половиной. Потери понесли все, за исключением Дэниела, пожалуй. Он вел себя так, словно тоже оказался в дерьме, но представление это выглядело не слишком убедительно. Я не сомневался, что мерзавец успел загнать свою долю по наивысшим котировкам.
Публичное заявление «Био один» было лишь одной из причин столь резкого падения акций. Смерть Томаса Эневера очень напугала инвесторов. Кроме того, пресса, как следует взявшись за дело, быстро извлекла из шкафов все хранившиеся в них скелеты. Эневеру припомнили фальсификацию результатов экспериментов с «Невроксилом-3». Общественность вновь обратила пристальное внимание на убийство Фрэнка Кука и Джона Чалфонта.
Полиция изо всех сил старалась напустить тумана, но прессе не составило труда «найти» убийцу. Их убил, сообщали газеты и телевидение, Томас Эневер, пытаясь спасти детище всей жизни, выкраденное им из своей альма-матер в Австралии. Газеты рисовали мир биотехнологий в самых мрачных красках. Они утверждали, что этот мир таит в себе множество мрачных секретов, а все его обитатели отличаются чрезмерным честолюбием и кого угодно готовы принести в жертву ради своего эго. Котировки акций остальных компаний, занятых в сфере биотехнологий, тоже полетели вниз.
Пресса пыталась взять интервью у нас с Лайзой, однако по совету Гарднера Филлипса мы старались открывать рот как можно меньше. А в ответ на продолжающиеся вопросы Маони о револьвере, который якобы нашла в нашем доме Лайза, мы отсылали его к нашему адвокату. Филлипс сказал, что мы сможем подтвердить этот факт лишь после того, как помощник окружного прокурора предоставит нам иммунитет от судебного преследования. Но достойная дама делать это отказывалась.
Меня это не удивляло, поскольку я вовсе не был убежден в том, что дело закрыто.
