Лаура Риз
Сверху и снизу
Его решимость спасла мне жизнь. Да, он сделал этот последний шаг, он переступил порог, дав мне шанс остаться. Возможно, в этом и состоит все различие между нами; возможно, вся мудрость и вся правда жизни сконцентрировалась в том миге, когда мы должны были переступить через порог неведомого.
И это тоже… было одним из самых мрачных мест на земле.
Прежде чем начать…
Эту историю нелегко рассказывать. Я посвящаю ее памяти моей сестры, которую нашли мертвой в ее квартире в Дэвисе всего десять месяцев назад. Это был ласковый весенний день, один из тех, когда на цветущих деревьях весело чирикают птицы, яркие лучи солнца греют, но не обжигают, и кажется, что жизнь можно начать заново. Именно в такой день, когда весна проявляет себя во всей красе, и нашли мою дорогую сестру — с заклеенным ртом, связанную по рукам и ногам, со следами жестоких пыток на полуразложившемся за эти пятнадцать жарких дней теле. Мой рассказ — о ней, а также об университетском профессоре, преподавателе музыки Майкле М., который до сих пор живет в Дэвисе и которого я считаю ее убийцей.
Меня зовут Нора Тиббс. Моей умершей сестре Фрэнсис было двадцать четыре года. Мы обе выросли в Дэвисе, маленьком университетском городке, находящемся всего в пятнадцати милях от Сакраменто. Смерть близкого человека я переживаю уже не в первый раз. У меня был еще младший брат, Билли, который погиб в туристическом походе в возрасте всего двенадцати лет. Мы очень переживали его смерть, каждый уголок дома напоминал нам о Билли, и мои отец с матерью, не в силах этого вынести, забрали Фрэнни и уехали в Монтану. Я на десять лет старше сестры и к тому времени уже зарабатывала самостоятельно, поэтому не последовала за ними, а уехала в Сакраменто, где устроилась на работу в газету. Однако через год наши родители погибли в автомобильной катастрофе, и Фрэнни, которой исполнилось всего четырнадцать, переехала ко мне в Сакраменто.
Мы были с ней не очень похожи. Как и мой отец, я рослая, атлетического сложения; если того потребуют обстоятельства, могу быть напористой. Фрэнни, напротив, была склонна к полноте; бледная, с кожей нежной, как у ребенка, и всегда выглядела какой-то взъерошенной: мешковатая одежда, спутанные волосы. Чересчур робкая, она терялась, если ее начинали слушать слишком внимательно, а на тех немногих вечеринках, на которые мне удавалось ее затащить, старалась, подобно хамелеону, слиться с мебелью. Если кто-то обращал на нее внимание, она становилась похожа на школьницу, отвечающую невыученный урок: в глазах ее появлялось беспокойство, она отводила взгляд от собеседника и вся сжималась в комок, нервно обхватывая себя руками.
После школы Фрэнни устроилась медсестрой в Сакраменто; ее работа заключалась в том, что она подключала почечных больных к аппарату, фильтрующему кровь. Этим она занялась не случайно — за полгода до несчастного случая наш брат где-то подхватил инфекцию, которая привела к почечной недостаточности. Ему пришлось делать диализ, и он даже стоял на очереди на пересадку почки. После того как Билли погиб, Фрэнни преисполнилась решимости стать медсестрой и работать именно на диализе. Я понимала ее мотивы — при разнице в возрасте всего в один год они с Билли были очень близки, — но решимость, с которой Фрэнни претворяла в жизнь свой замысел, граничила с манией, как будто ею двигала не столько любовь, сколько чувство вины.
Тем не менее ее выбор оказался очень удачным. Когда Фрэнни входила в кабинет, присущие ей робость и нерешительность куда-то исчезали. Она прямо-таки порхала по помещению, успевая одновременно подключить к аппарату одного пациента, измерить давление у другого и сказать доброе слово третьему. Она здесь
С течением времени она переселилась в Дэвис: Сакраменто, к которому Фрэнни так и не смогла привыкнуть, пугал ее скопищем автомобилей (по правде говоря, не идущим ни в какое сравнение с Лос- Анджелесом или Сан-Франциско), постоянными сообщениями об уличных перестрелках или поножовщине — вот почему Фрэнни предпочитала ежедневно за пятнадцать миль ездить на работу. В Дэвисе было тихо; самое страшное преступление, которое здесь случалось, — это кража велосипеда. Фрэнни любила по субботам приходить на рынок в центральный парк, любила ездить на велосипеде по дендрарию и кормить уток в Пута-Крике. Именно там она и встретила Майкла М.
У моей сестры был компьютер «Макинтош», на котором она вела неоконченный дневник под названием «Файл Фрэнни»; прочитав его, я поняла, что совсем не знала ее. Сестра писала о своих увлечениях и бедах, об М., о том, что он делал с ней, о своем унижении и отчаянии. Наивный, безыскусный тон ее записей еще более оттеняет низость его натуры, но Фрэнни, похоже, была не в состоянии читать между собственных строк и разглядеть, насколько больна душа М.: подобно раковой опухоли, он проник в ее жизнь и уничтожил эту жизнь изнутри.
Полицейские до сих пор так и не арестовали убийцу. Хотя они прочитали дневник Фрэнни, М. отпустили с миром. Говорят, что против него нет прямых улик; кроме того, у него нет мотива. Единственное, что доказывают дневники, как не очень тактично сказал мне один из детективов, это то, что «ваша сестра плохо разбиралась в мужчинах». Следствие зашло в тупик, но я обязательно добуду те улики, в которых оно нуждается. То, что М. не предъявлено обвинений, еще не означает, что он не виновен: если вы прочтете ее дневник и узнаете, что он с ней делал, вы обязательно поймете, почему я не могу дать ему уйти.
Раньше мне казалось, что люди не бывают плохими от природы — такими их создают обстоятельства. Теперь же я не так сильно в этом уверена. Работая научным обозревателем «Сакраменто би» [1] , я пришла к выводу, что природа сильнее воспитания. Исследователи все больше убеждаются, что гены играют в поведении человека более важную роль, чем это предполагалось раньше, и люди, а точнее мужчины, имеют ген, который заставляет их вести себя агрессивно, выбирать войну, а не мир. Говоря проще, мужчины ведут себя иначе, чем женщины, и эти различия определяются биологическими причинами. Здесь, чтобы избежать недопонимания, я должна заметить, что к мужененавистницам никогда не относилась и не собираюсь огульно обвинять весь мужской пол, а с мужчинами у меня всегда складывались добрые отношения.
. Но если мужчины генетически предрасположены к насилию и агрессии, то, может быть, и склонность к злодеяниям определяется биологией? Может быть, это своего рода генетическое отклонение? У меня нет ответа на эти вопросы. Я знаю только то, что некоторые мужчины, в силу их происхождения или же воспитания, глубоко порочны, и история, которую я собираюсь рассказать, повествует о том страдании, которое причинил Фрэнни один из них.
Зло редко бывает одето в черное, злодеев зачастую не отличишь от добропорядочных соседей. Профессор М. до сих пор преподает в КУД (Калифорнийском университете в Дэвисе). Я часто вижу его в компании женщин, молодых и старых; он им что-то говорит, в ответ они улыбаются и даже смеются. Он кажется совершенно безобидным и уж никак не способным на убийство, но когда я прочитала дневник своей сестры, то поняла, что это подлый человек без души и без совести. Он уничтожал Фрэнни сознательно, не проявляя при этом ни малейшего раскаяния. Связанная, она подвергалась пыткам, но коронер [2] так и не смог определить причину ее смерти. До сего дня она остается загадкой.
Начиная этот рассказ, я не знаю, чем он закончится, и постараюсь придерживаться дневника Фрэнни, описывая события так, как описала их она. Но в дневнике есть большие пропуски и недостает деталей, которые могли бы изобличить ее убийцу, — за ними мне придется отправиться к Майклу М. Я уже видела его — конечно, издали, а теперь, чтобы закончить свой рассказ, мне предстоит познакомиться с ним достаточно близко.
После смерти сестры я вернулась в Дэвис и, скопив немного денег, взяла в газете отпуск без содержания, а затем сняла дом в южной части города, на Торри-стрит, в районе, называющемся Виллоубэнк. М. тоже живет в Виллоубэнке, в его старой части, где стоят низкие дома, где деревья смыкают ветви над улицей, создавая благословенную тень, неоценимую в наше жаркое, сухое лето; где нет тротуаров и где немногочисленные низкие деревянные изгороди сделаны скорее в эстетических целях, чем
