В ночной полумгле, и атмосфереПьянящих, томящих духов,Смотрел я на синий альков,Мечтал о лесах криптомерии.И вот — я лежу в полуснеНа мху первобытного бора;С мерцаньем прикрытого взораПодруга прильнула ко мне.Мы тешились оба охотой:Гонялись за пестрым дроздом.Потом, утомленно вдвоемЗабылись недолгой дремотой.Но чу! что за шелест лиан?Опять вау-вау проказа?Нет, нет! два блестящие глаза…Подруга! мой лук! мой колчан!Встревоженный шепот: «Валерий!Ты бредишь. Скажи, что с тобой?Мне страшно!» — Альков голубойСменяет хвою криптомерий.
Февраль 1895
Опять сон
Мне опять приснились дебри,Глушь пустынь, заката тишь.Желтый лев крадется к зебреЧерез травы и камыш.Предо мной стволы упрямоВ небо ветви вознесли.Слышу шаг гиппопотама,Заросль мнущего вдали.На утесе безопасен,Весь я — зренье, весь я — слух.Но виденья старых басенВозмущают слабый дух.Из камней не выйдет вдруг лиПлемя карликов ко мне?Обращая ветки в угли,Лес не встанет ли в огне?Месяц вышел. Громче шорох.Зебра мчится вдалеке.Лев, метнув шуршащий ворохЛистьев, тянется к реке.Дали сумрачны и глухи.Хруст слышнее. Страшно. ВедьКто же знает: ото ль духиИль пещеры царь — медведь!
Ожидание
Душен воздух вольных прерий,Жгучи отблески лазури,И в палящей атмосфере