Вторично мне не вознестись, И я с поспешностью томительной Всем существом впиваю высь. 13–14 сентября 1903, 1904
Черты твои — детские, скромные; Закрыты стыдливо виски, Но смотрят так странно, бездомные. Большие зрачки. Движеньями грустно-усталыми Ты просишь: оставьте меня. Язвит тебя жгучими жалами Действительность дня. Не сомкнуты губы бессильные, Как будто им нечем вздохнуть, Как будто покровы могильные Томят тебе грудь. Как будто ты помнишь далекое, Что было, быть может, лишь сном, И сердце твое одинокое — Навеки в былом. Как призраки, горько ненужные, Мы, люди, скользим пред тобой. Ты смотришься в дали жемчужные Поникшей душой. К глубинам родным наклоняешься, И рада виденьям, — но вдруг, Вся вздрогнув, опять возвращаешься Печально в наш круг. 20–21 февраля, 1905
По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул. Властный, ласковый, влюбленный, Он тебе призыв шепнул. Над твоей улыбкой сонной Лунный луч проколдовал, Властный, ласковый, влюбленный, Он тебя поцеловал. И, заслыша зов заклятий, Как родные голоса, — Обратила ты к Гекате Тьмой зажженные глаза. Слыша смутный зов заклятий, Бледным светом залита, Обратила ты к Гекате Помертвелые уста. В жажде ласки, в жажде страсти Вся ты — тайна, вся ты — ложь. Ты у лунных сил во власти, Тело богу предаешь. В жажде ласки, в жажде страсти, Что тебя целую я! У Астарты ты во власти, Ты — ее, ты — не моя! 1904
Владыка слов небесных, Тот, Тебя в толпе земной отметил, — Лишь те часы твой дух живет, Когда царит Он, — мертв и светел.
