ученым? Он использует эту идею как путеводную нить, и тогда ему останется сделать только шаг к пониманию устройства туннеля. Дело в том, что основой нашего четырехмерного континуума является понятие гравитации. Именно распределение материальных тел в нашей вселенной определяет ее геометрию. Другими словами, наше пространство изогнуто вследствие наличия в ней материи. Встает вопрос: существуют ли в принципе вселенные, которые свободны от подобного ограничения?
Хорн кивнул и придвинулся еще на один малюсенький шажок.
— Свет, — продолжил Ву, — тоже подвержен действию гравитации. Он тоже распространяется в нашем пространстве по сложным кривым. Именно в нашем, отягощенном материальными телами, свернутом пространстве скорость света ограничена. Но в пространствах с другим числом измерений такого ограничения нет и быть не может. Вот в чем суть! Конечно, это все стало мне известно благодаря Лил. Она и ее народ испокон веку знали об этом. Когда в их пещере стали истощаться запасы урана, они принялись изучать природу нашего мира, выражаемую в основополагающих характеристиках: энергия, масса, пространственные измерения и время. Лучших математиков вселенная еще не знала.
— Это понятно, — сказал Хорн и придвинулся еще чуть-чуть.
Ву повел в его сторону стволом пистолета:
— Не надо, милый друг. Отодвинься назад. Если, конечно, ты желаешь услышать до конца эту удивительную историю о том, как бедному китайскому юноше однажды удивительно повезло.
Хорну ничего не оставалось делать, как шагнуть назад. Это приказание он исполнил покорно, но не в полной мере. Все-таки небольшой отрезок дистанции, разделявшей их, он выиграл. Так, что там насчет несчастного юноши?..
— Проблема лежала исключительно в технической плоскости — каким образом свернуть инородное пространство и поместить в наш, переполненный материальными телами мир. С помощью Лил удалось решить и эту задачу. Энергию можно было черпать из звезд, сознание этой чудесной птицы представляло из себя матрицу, согласно которой чуждый континуум внедрялся в нашу вселенную в форме особо изогнутого цилиндра. Изогнутого с нашей точки зрения и абсолютно прямого изнутри. Как ты сам испытал, внутри туннеля нет ничего, никакая физическая величина там немыслима. Все наши знания внутри туннеля бесполезны. Внутри туннеля ничто не существует… Или существует «ничто», и всякие материальные образования, попавшие туда, являются чужеродными для этого странного мира. Они в свою очередь сворачиваются там в замкнутое пространство, но это не мешает им оказываться в нужной точке, где они и выбрасываются из туннеля. Да, существует предел пребывания наших материальных — в том числе и живых — тел в этом «ничто», однако даже с учетом этого ограничения мы можем забраться довольно далеко.
— Выходит, только ты и Лил способны активизировать туннель?
— Только Лил, — поправил Хорна старик. — Этим мы и занимались в течение пятнадцати веков. Но пойдем дальше… Итак, мы решили использовать Эрон в качестве инструмента, с помощью которого можно было решить две противоположные задачи — продвинуть границу обитания человечества к дальним звездам и в то же время, сохранить его как единую и неделимую единицу. Создавать несколько сетей туннелей и, следовательно, несколько государственных образований мы были не в состоянии. Лил просто физически не справилась бы с такой нагрузкой. Кроме того, подобное развитие событий было нежелательно по тем причинам, о которых я уже говорил. Скоро все эти царства, королевства, республики передрались бы между собой. — Ву с сожалением махнул рукой, потом решительно заявил: — Мы остановили свой выбор на Эроне.
— Выбрали, так сказать, себе квартирку, — неожиданно подала голос Лил.
— Точно, — подтвердил Ву. — С самыми лучшими намерениями, с большой надеждой мы вручили Эрону туннель, поставили вокруг этого изобретения завесу секретности, наворотили горы мифов. Первым в них уверовал златокожий народ. Потом пошло-поехало, и наше участие уже почти не требовалось. Разве что иногда, в критические моменты истории мы позволяли себе чуть-чуть подправить ход событий. Так продолжалось примерно тысячу лет, пока люди не взялись за освоение созвездия Плеяд. Шло оно под эгидой Эрона. Сила, знаешь ли, обладает интересной особенностью — в процессе становления она сама себя формирует. Находит внешние атрибуты, создает структуры… Источник существования находится в ней самой. Она сама способна подпитывать себя. Согласись, какая еще страсть способна пережить века, как не жажда власти. Стремление быть первым во всех своих разновидностях не знает ограничений. Любовь, жажда справедливости, вера в идеалы со временем гибнут, слабеют. Ничего долговечного на их основе построить нельзя.
— Значит, ты позволил себе вмешаться в естественный ход истории, — хмуро откликнулся Хорн, — исходя из каких-то абстрактных, романтических соображений. С трудом верится… — Он еще раз прикинул расстояние. Нет, ему не одолеть эти метры в одном броске. Этот реликт успеет выстрелить. Что же остается? Ждать, приказал он себе. Непременно ждать!
— Правильно, — согласился Ву. — Я начал вмешиваться, но не в том дилетантском смысле слова, который ты вложил в свое высказывание, а куда более тоньше, искуснее. Зачем, например, надо было толкать Кохлнара — его решимости хватило бы на двоих, однако время от времени подправлять его было необходимо. Беда в том, что никакой процесс не может постоянно протекать гладко, тем более развитие такого государства, как Эрон. В нем тоже назревали кризисы, с которым руководство империи до поры до времени успешно справлялось. С моей помощью, конечно… На этот раз противоречия накапливались так долго, нарастали с такой неизбежностью, что дальше откладывать разрешение кризиса было нельзя. Эрон сгнил изнутри, революция была неизбежна. Единственный шанс спасти его заключался в том, чтобы вызвать преждевременное вскрытие нарыва. С неорганизованным, спонтанно вспыхнувшим бунтом Эрон еще мог справиться…
— С этой целью ты и нанял меня? — спросил Хорн и чуть расслабил правую руку, чтобы пистолету было сподручнее скользнуть в ладонь.
— К сожалению, я ошибся в расчетах, — ответил Ву, — как ни горько это сознавать. Даже опыт пятнадцати столетий не может застраховать от ошибки. Даже фантастические математические способности Лил могут подвести. Слишком трудна оказалась задача, слишком много величин было задействовано. Мы просчитались — Эрон пал!
— Развалилась такая уютная, обжитая квартирка, — саркастически засмеялся Хорн и еще вытянул руку. — Рухнула налаженная, питавшая гордыню жизнь. Кончилось благосостояние… Теперь придется идти с протянутой рукой по просторам вселенной — искать, кто бы отсыпал горстку алмазов.
Ву прищурился:
— Ты, оказывается, еще умнее, чем можно было предположить. Да, Эрон — мой собственный дом, но если ты считаешь, что его разгромом мое благосостояние ухудшится, ты ошибаешься. Среди людишек всегда найдутся марионетки, которые за кусок золота, власти, женской плоти охотно примутся танцевать под мою музыку. Для этого только нужно время, а его у меня в запасе вечность. Ты даже не способен вообразить, сколько его у меня в загашнике: Мы переместимся поближе к вновь зарождающемуся центру силы… Я могу даже указать, где он расположен, — уже все просчитано и спланировано. Ну что, угадал? Нет? Не прикидывайся, Хорн, ты же у нас ловкач по части всяких отгадок. Один из тех любителей, которые постоянно суют носы туда, куда их не просят. Точно, этим центром, зародышем новой империи, станут твои разлюбезные Плеяды. Вот уж будет зверь! Я постараюсь… Твои сородичи, почуяв запах крови и власти, станут совсем ручными. Конечно, там пока хаос, восстановление, но гроздья гнева уже созрели. Главное, направить их в нужное русло.
— Неужели тебе не хватило Эрона? — воскликнул Хорн. — Неужели ты за столько лет не устал, не надорвался?
Неужели не желаешь отдохнуть, оставить нас наконец в покое?
— И потерять последний источник сил? Самому выбить опору из-под ног и потом долго болтаться в петле? Что там долго — вечно!.. Нашел дурака! Нет, мой милый идеалист, на это я не могу решиться. Как-то боязно становится за вас, за людей. А вдруг вы опять вляпаетесь в какую-нибудь историю?
— Только этого не надо, — сказал Хорн, — забот о человечестве… А квартирку мы тебе обустроим. Алмазы будем тоннами подвозить — жри, не стесняйся!
— Хватит! — жестко прервал его Ву. — Пробил час, милый друг. Первым был Кохлнар, вторым — Душан. Теперь твоя очередь.
