противника. Свидание с инженером Саврасовым надо провести на «отлично». Неизвестно, во что выльется и что повлечет за собой эта встреча. Неизвестно, с кем вам еще придется повидаться после знакомства с Саврасовым. Гадать мы не будем, но предвидеть кое-что можем.
— Ясно.
— Ведите себя в разговоре с Саврасовым смелее, чувствуйте себя свободно, поставьте дело так, чтобы он понял, что вы не просто курьер, вроде Брызгалова, а доверенное лицо капитана Гюберта с особыми от него полномочиями. Постарайтесь выудить из него все, что можно. Постарайтесь узнать больше, чем он сам сочтет нужным передать Гюберту.
— Ваша встреча с Саврасовым, — заметил Фирсанов, — проверит показания Брызгалова. И от результатов ее будет зависеть многое.
— Теперь вот что, — продолжал Решетов, — помимо предметного пароля, вот этой разрезанной фотографии, вы должны назвать Саврасову устный. Вы должны сказать ему: «Привет от Виталия Лазаревича», а Саврасов обязан ответить: «Очень рад, я видел его в феврале сорок первого года».
— Значит, Брызгалов?. — сказал я.
— Да, да… — перебил меня Решетов. — У Брызгалова дух еще неокончательно сломлен. Он кое-что скрывает. Насчет устного пароля он сознался только что, когда вы отсутствовали. Я с ним еще раз беседовал.
— Понятно.
— Возможно, что он и сейчас не все сказал, — проговорил Фирсанов.
— Возможно, даже весьма вероятно, — согласился Решетов. — Но я предупредил этого субъекта, что за все, что он не нашел нужным нам рассказать, он отвечает головой. Итак, собирайтесь, майор.
Я встал.
— Полетите завтра утром, — заключил полковник. — Вас встретят там и дадут знать, где искать Саврасова. Я буду звонить ночью и предупрежу товарищей. Доброго пути. Желаю успеха! — И он подал мне руку.
3. САВРАСОВ РАЗГОВАРИВАЕТ ОТКРОВЕННО
Самолет доставил меня из Москвы в город на Урале около полудня.
Два товарища, предупрежденные полковником, встретили меня и сразу же сообщили, что Саврасова в городе нет. Его ждут с минуты на минуту. Живет Саврасов в центральной городской гостинице. В той же гостинице, этажом ниже, забронирован номер и для меня — «представителя одного из железнодорожных главков».
Условившись о встречах и телефонных звонках, мы распрощались, и я, усевшись в автобус, отправился в город.
Получив номер и сдав документы на прописку, я решил прежде всего привести себя в порядок: надо было предстать перед инженером в самом лучшем виде и произвести впечатление хорошего конспиратора, человека, располагающего средствами и идеальными документами.
Я побрился, переоделся и вышел на улицу. День был на исходе. Длинные тени тянулись через мостовую.
Улицы города, широкие, просторные, озелененные, были заполнены пешеходами и машинами. Война взбудоражила город, перекинув в него с запада крупные предприятия и десятки тысяч новых людей. Я шел неторопливо, разглядывая вывески и афиши, временами останавливаясь перед витринами, чтобы посмотреть на свое отражение.
Погода портилась. Лето покидало Урал. Деревья на улицах и в скверах дрожали под порывами ветра. Над центральным сквером, предчувствуя дождь, беспокойно летали и каркали галки.
Я решил было пройти до конца главной улицы, но передумал и пошел обратно. Не то чтобы я волновался. Нет. Еще в самолете я мысленно рисовал картину моего первого визита к Саврасову. Я представлял себе, как войду к Саврасову, что скажу, как направлю ход беседы, пытался предусмотреть опасные вопросы. Казалось, я был вполне подготовлен. Но видимо, подсознательно меня тревожило ощущение неизвестности, и мне вдруг захотелось ускорить встречу, чтобы избавиться от этого ощущения.
Около гостиницы стоял изрядно потрепанный «ЗИС-101», и я подумал, что на этой машине вернулся Саврасов. Я поднялся на третий этаж, толкнул дверь его номера. Дверь была заперта.
Я отправился к себе и прилег на диван. Время потянулось в раздумьях и ожидании.
Примерно через час-полтора я снова поднялся на третий этаж и увидел ключ, торчащий в двери Саврасова. Значит, инженер явился. Ждать больше нечего: я огляделся по сторонам, убедился, что коридор пуст, и без стука вошел.
У круглого стола, уставленного посудой, с журналом «Огонек» в руках сидел Саврасов. Он поднял голову и сквозь большие очки в черной оправе выжидательно уставился на меня. У него было большое, гладкое, актерское лицо, старательная — волосок к волоску — прическа с ровным пробором, темные, с припухшими веками глаза.
— Вы к кому? — спросил он бархатистым, звучным голосом, не меняя позы, с нотками удивления в голосе.
— Если вы инженер Саврасов, то к вам, — ответил я, стоя у порога.
— Да, я Саврасов. Чем могу быть полезен? — спросил он, слегка прищурив глаза.
— Я к вам с приветом от Виталия Лазаревича, — произнес я негромко, внимательно следя за его лицом.
Он немного побледнел, полная рука, державшая журнал, вздрогнула. Он бросил журнал на стол, откинулся было на спинку стула, но тотчас быстро встал.
Эти резкие и непоследовательные движения ясно говорили о волнении.
— Никак не ожидал… — произнес Саврасов вполголоса и, обойдя стол, направился к двери. Походка у него была тяжелая, и паркет под его шагами поскрипывал. Приоткрыв дверь, он вынул ключ, вставил его изнутри и, повернув два раза, строго сказал: — У вас очень громкий голос. Нельзя ли потише?
Я почувствовал повелительные нотки, прозвучавшие в его голосе.
Саврасов подошел вплотную, посмотрел мне в глаза пристальным взглядом, будто прицеливался, и тихо, но очень медленно и внятно назвал ответный пароль:
— Очень рад… Очень рад… Я видел его в феврале сорок первого года… — И прежним повелительным тоном спросил: — Вас кто послал, Доктор?
Тон этот мне не понравился — он сразу ставил меня в зависимое положение, а этого нельзя было допустить.
— Кто послал, не так важно, — ответил я немного развязно, взял стул, повернул его и уселся верхом, положив руки на спинку стула. — Когда надо будет, скажу, Черт вас занес в такую даль!. — Я старался говорить тоном брезгливым и небрежным, так, чтобы установить строгую дистанцию между нами.
Он вздохнул, подошел к просиженному дивану и тяжело опустился на него. Диван издал жалобный стон.
— Так, так… — произнес Саврасов, немного смешавшись и как-то растерянно. — Ну-с?. — Видимо, от волнения его губы пересохли, и он облизал их.
— Рассказывайте, что случилось, почему молчите? Где люди? — сказал я.
— Виноват. Маленькая деталь…
— То есть?
— Вы обязаны показать мне кое-что.
Я неторопливо вынул из нагрудного кармана пиджака зеркальце, вделанное в замшевый чехольчик, извлек из него половинку фотокарточки и подал Саврасову.
