уместиться горошина. — Может быть, совсем немного. Чуточку. — Произнося это, он раздвинул пальцы до максимального предела. — Чуть-чуть.
— Я собирался поговорить с вами насчет нового водителя… — сказал подполковник и позволил себе немного расслабиться. Ситуация была слишком дурацкой и никчемной, чтобы сердиться по-настоящему.
— О? Правда? — усмехнулся сержант-майор.
— Дело вовсе не в том, что он чертовски туп, — покорившись судьбе, продолжал подполковник. Сержант-майор имел право на свои смешки. — А в том, что когда он не самонадеян, он подобострастен.
— Ну что же, подполковник, — произнес старшина, снял кевларовую каску и почесал голову. Холодный ветер подхватил и понес облачко пушинок одуванчика. Завершив базовую гигиеническую процедуру, он нарочито старательно водрузил каску обратно на голову и тщательно застегнул все ремешки. После долгих полевых учений потертый брезент подбородочного ремня весь засалился и пропитался потом. — Сержанты люди маленькие, им не положено знать слов типа «подобострастен». Но если вы имеете в виду, что он любитель вылизывать чужие задницы, так именно поэтому он и получил эту работу. И он чертовски хорошо бегает. Полковник Вассерман придавал бегу большое значение.
Чернокожий будда, сам выдающийся бегун, удовлетворенно улыбнулся. С его точки зрения, в батальоне это было самым последним, что требовало капитального ремонта.
— Полковник Вассерман удержался на волоске от увольнения, и за дело, да и сейчас он двигает прямиком на улицу, — фыркнул подполковник.
Они со старшиной как могли старались подтянуть солдата до нужного стандарта, но у них просто ничего не получалось. Казалось, Рейнольдс являлся одним из тех солдат, которые наиболее полно удовлетворяли «старую гвардию». Он великолепно смотрелся во время проверок, но никак не мог вытащить голову из собственной задницы, когда дело доходило до боевой подготовки. Хорнер разочарованно вздохнул и смирился с фактом, что некоторые проблемы тренировкой не решить.
— В целом я руководствуюсь следующим принципом, — продолжал он. — Если полковник Вассерман считал что-то хорошей идеей, я стараюсь двигаться в прямо противоположном направлении. В каком-то смысле даже плохо, что я не могу идти за ним всю жизнь, он просто как маяк. Переведите Рейнольдса мягко. Напишите ему хорошую характеристику, за своей подписью, не за моей, и переведите в роту «Чарли». Подберите хорошую замену. Остается уповать на Бога, чтобы не пришлось попасть на войну с таким клоуном.
Некоторое время оба командира молча сидели и слушали шум дождя. Осадки, казалось, решили окончательно выпадать в виде мокрого снега, правда, иногда шел то чистый снег, то ледяная морось. Издалека доносилась канонада артиллерийского дивизиона, который на всю катушку использовал возможность раз в полгода настреляться от души боевыми. Подобная погода давала хорошую тренировку пушкарям.
«Хорошая тренировка» являла собой армейский эвфемизм для всякой ситуации, ставившей участвующих в жалкое положение и, желательно, оканчивающейся пакостным результатом. Их нынешнее положение отвечало всем критериям «хорошей тренировки».
— Где этот чертов джип? — спросил подполковник, тон выражал его покорность судьбе.
Идущие по дороге являли собой зрелище, которое в другой ситуации выглядело бы комичным. Рейнольдс был высок и строен. Рядом с ним набитый битком гигантский рюкзак тащил низкий — позже Хорнер узнал, что его рост составлял метр пятьдесят пять, — но невероятно плечистый солдат. Он походил на выряженного в камуфляж тролля или гоблина. Когда он подошел ближе, картину дополнили на два размера больше «фрицевская» каска и таких же размеров нос. Под мышкой он нес сосновый чурбан весом килограммов тридцать пять или сорок, лицо было хмурым. Он выглядел гораздо более раздосадованным, чем подполковник или сержант-майор.
— Специалист, хм-м, О’Нил, командир отделения минометчиков, — прошептал старшина, когда они приблизились.
Он выбрался из джипа, следом подполковник, готовый разразиться словесным надиранием задницы мирового уровня, в стиле а-ля Хорнер.
— Сэр, — произнес Рейнольдс, продолжая сагу о своих злоключениях, — когда я прибыл во взвод оружия, то обнаружил, что все машины уехали заправляться… — Пока он говорил, О’Нил обошел джип сзади, не проронив ни слова и не поприветствовав старшего офицера и сержанта. Там он бросил чурбан и мешок на землю и ухватился за бампер. Он присел, затем выпрямился с резким выдохом и приподнял заднюю часть полутонного джипа.
— Да, получится, — хмыкнул он и уронил джип обратно в грязь.
Тот качнулся на рессорах и еще больше забрызгал Рейнольдса мокрой холодной глиной. Действия О’Нила пресекли словесный поток Рейнольдса.
— Добрый день, сэр, сержант-майор, — произнес О’Нил.
Он не отдал честь. Несмотря на действующий в этом отношении приказ, личный состав Восемьдесят второй дивизии традиционно считал отдание чести в полевых условиях приманкой для вражеского снайпера, а значит, вредной практикой.
Старшина протянул руку.
— Привет, О’Нил. — Он был изумлен силой рукопожатия. Ему приходилось изредка общаться с О’Нилом, но не доводилось близко познакомиться с его почти сверхъестественной силищей. Мешковатый комбинезон скрывал тело, видимо, состоящее из одних мускулов.
— Специалист, — строго сказал подполковник, — это была не лучшая идея. Давай постараемся хорошенько все обдумать, ладно? Заработать грыжу — значит сделать плохое положение еще хуже.
Он слегка наклонил голову набок и напоминал голубоглазого ястреба, пронизывая солдата самым ледяным взором, который только мог изобразить.
— Так точно, сэр, я так и думал, что вы это скажете, — ответил специалист, взгляды офицера отскакивали от него, как капли дождя от железа.
Он перекатил жевательный табак из одного угла рта в другой и осторожно сплюнул.
— Сэр, при всем должном уважении, — произнес он в протяжной манере уроженца южных штатов, — я каждый божий день работаю с такими тяжестями. Я раньше уже приподнимал орудийный джип ради упражнения, а однажды даже оторвал его от земли вчистую. Просто я хотел удостовериться, что он не слишком тяжел из-за дополнительной рации. Мы сможем это сделать. Я приподниму его, сержант-майор засунет чурбан, мы заменим колесо, сделаем обратную процедуру, и вас здесь уже нет.
Некоторое время подполковник разглядывал солдата сверху вниз. Тот смотрел вверх на него с таким же хмурым выражением, жвачка оттопыривала нижнюю губу. Подполковник на мгновение нахмурился еще больше, явный признак того, что ситуация его забавляла. Он намеренно не спрашивал, почему чурбан должен совать старшина, а не водитель. Очевидно, мнение О’Нила насчет Рейнольдса совпадало с его собственным или сержант-майора.
— Как твое имя, О’Нил? — спросил подполковник.
— Майкл, сэр, — объявил специалист.
Он перекатил жвачку на другую сторону. Других признаков досады он не выдал.
— Майкл или Майк? — еще больше нахмурился подполковник.
— Майк, сэр.
— Прозвище?
Неохотно:
— Мощный Мышь.
Сержант-майор усмехнулся, а подполковник максимально нахмурил брови и сказал:
— Что ж, специалист О’Нил, я вынужден согласиться.
— А как мы открутим болты? — спросил старшина.
Эта проблема занимала его гораздо больше, чем как приподнять джип. Много предметов можно использовать в качестве рычага, но не как баллонный ключ.
Специалист О’Нил порылся в мешке и ловко выудил изогнутый разводной трубный ключ чуть длиннее ладони.
— Повезло, — фыркнул Рейнольдс, — что у них в бригаде применяют обжимные ключи.
Несколько мгновений улыбка на лице О’Нила пыталась одолеть насупленность. Он опустился на колени в
