— Не лезь, Витя! Дай похозяйничать у холостяка!
— Петровна, ты уж куда? Вот вернется с фронта твой 'холостяк', что ему скажешь?
— Эх, бабы, лишь бы вернулся…
— Ну, спокойной ночи, Витенька! Спасибо тебе, родной! Спасибо за праздник, за минутку счастья…
Проводив всех, я еще пару минут бесцельно походил по студии, а потом, застелив тахту свежим бельем, упал и моментально заснул…
Утром я проверил телефон и с радостью убедился, что он работает. Первым делом я позвонил в приемную полковника из штаба ВВС и попросил связать меня с Николаем. Николая на месте не было, и я попросил соединить меня с полковником.
— Шустрый ты парень, Туровцев! Мне Николай доложил о квартире. Молодец! Быстро принимаешь решения! А у тебя уже и телефон имеется. Просто – завидный жених! Ну да ладно. Что с глазом? А если нормально, то где-то к десяти жди, тебе позвонят. Номер телефона скажи секретарю. Придет машина – отвезет, куда надо. Все понял? Тогда до связи.
Я быстренько привел себя в порядок, легко перекусил, благо кое-что осталось со вчерашнего дня. Критически посмотрел на форму – гладить или нет? Решил, что гладить еще рано, а вот сапоги надо привести в должный порядок. Чем и занялся на четверть часа. Потом вспомнив и обругав себя за забывчивость, подшил свежий подворотничок. Все, я готов! Посмотрел на одеколон, подумал и посомневался, потом все же плеснул 'тройного' на ладонь и протер лицо и шею. Теперь уж точно готов!
Как по заказу раздался звонок. Мне назвали номер машины и попросили через пятнадцать минут спуститься во двор. А чего ждать? Пойду-ка я на воздух. Лучше на улице машину подожду.
Как и говорили, минут через двенадцать к дому подкатила машина. Я оставил детей, с которыми играл, и пошел навстречу какому-то штатскому парню, который вышел из трофейного 'Опель-капитана' и неуверенно смотрел на меня.
— Представьтесь, пожалуйста, молодой человек, — попросил я. — Я – капитан Туровцев, а вы кто?
Парень суетливо достал какое-то удостоверение и протянул мне.
— Я начальник группы второго конструкторского отдела, Сергей Крашенинников. Александр Сергеевич попросил меня привезти вас, товарищ Туровцев. Поедем? Товарищи военные прибудут прямо в КБ[29].
— Ну, что ж, Сергей, поехали. Да, зови меня Виктором, ладно? Вот и хорошо, давай пять!
Москву 43-го года я знал плохо. Точнее – никак не знал. Понял, что едем мы к какой-то окраине, западной или северо-западной, что ли. Ехали мы долго, да и скорость машины была 30–40 километров. Да, не 'Бугатти-Ваерон', однозначно! Но, помните? Совершенно верно! 'Все проходит…'
Наконец, в каком-то не то достаточно запущенном огромном парке, не то в недостаточно прореженном лесу, мы проехали через мощный КПП, разрывающий стену трехметрового зеленого забора, и увидели трех-и четырехэтажные чистые корпуса, покрашенные в светлые тона, асфальтовые дорожки среди зелени, а дальше – высокие и длинные ангары. Это явно была вотчина главного конструктора Александра Сергеевича Яковлева.
— Вот, Виктор, и наша Контора! Как тебе?
По тому, с какой гордостью это было сказано, я понял, что начальник группы второго конструкторского отдела Сергей Крашенинников – настоящий фанат своей фирмы. Ну, это же здорово! Не так ли?
Через большую, какую-то мрачную приемную мы прошли быстро, и не задерживаясь.
Двойные двери в кабинет главного конструктора остались позади, и мне открылся огромный, светлый кабинет.
Из-за большого стола темного дерева с несколькими небольшими моделями самолетов и кучей телефонов поднялся человек в штатском костюме с каким-то усталым лицом. На вид ему было лет сорок. Крупноватые брови делали выражение лица Яковлева не очень-то радостным и дружелюбным. Под глазами лежали тени. Чувствовалось, что работы у мужика много.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Капитан Туровцев прибыл для…
Закончить я не успел. Яковлев слабо улыбнулся, махнул рукой и проговорил: 'Тише, тише, товарищ капитан! Вы нас совсем оглушили! Я знаю, что я генерал, но сейчас, как видите, я одет в цивильное. Так что давайте знакомиться снова – Яковлев, Александр Сергеевич! А вы?'
— Виктор Михайлович Туровцев. Рад познакомиться, Александр Сергеевич!
— Взаимно, Виктор Михайлович, взаимно! Мне тоже было интересно увидеться с вами после того, как я прочитал ваше письмо… Вы когда его написали?
— Точно не помню, Александр Сергеевич, кажется – числа пятнадцатого января. Что-то так.
— Проходите вот сюда, Виктор Михайлович, садитесь на этот диван, разговор у нас будет долгий. Чаю?
— Да не откажусь, если разговор будет долгий.
Мы одновременно рассмеялись. Яковлев прошел к своему столу, что-то нажал. Не успел он вернуться к своему креслу напротив дивана, на котором сидел я, как открылась дверь и девушка в кокетливом фартучке и наколке вкатила симпатичный сервировочный столик, сделанный из алюминиевого профиля. На столике был накрыт маленький чайный набор – чашки, ложки, заварочный чайник, термос с кипятком, вазочки с вареньем, пирожные в корзиночке из металлической сетки. Все аккуратно, красиво и быстро. Да, мне думается, в Конторе, как называют КБ его работники, выработан определенный стиль. И это мне нравится. А столик, наверное, он у своего 'друга' Вилли Мессершмитта подсмотрел. Все же по заграницам он поездил, много что видел, много что запомнил.
— Наливайте себе, Виктор Михайлович, чего вашей душеньке угодно! Берите лимончик… вот – сахар, пирожные.
— Спасибо, Александр Сергеевич, не хлопочите – я все вижу, а мама меня с руками родила!
— Вот как! Это здорово! — рассмеялся Яковлев, — а папа позаботился о вашей голове, не так ли?
— Абсолютно верно! — тут уж рассмеялся я.
— Пейте, пейте чай, Виктор Михайлович. А я пока вам кое-что скажу.
Яковлев на минуту задумался.
— Вы знаете, Виктор Михайлович, как я был удивлен, когда получил ваше письмо. Сказать, что я был сильно удивлен – значит, не сказать ничего. У меня даже ворохнулась мысль – а как это может быть? Только что, в декабре 42-го года я и несколько моих самых доверенных людей только задумались о возможности – я подчеркиваю! — о возможности работ по созданию глубоко модифицированного самолета, набросали лишь самые общие наметки, как приходит письмо от никому не известного… Простите, Виктор Михайлович, но это так и есть на самом деле… от никому не известного лейтенанта Туровцева, и нате вам! В его письме, по сути, дана концепция нового истребителя! Как это понимать?
— Так и надо понимать, — совершенно спокойно заявил я, со вкусом прихлебывая хорошо заваренный, душистый и терпкий чай. — Так это и надо понимать, товарищ главный конструктор, что думали мы об одном и том же. Только вы – как конструктор боевой техники, а я – как специалист, эксплуатирующий эту технику в бою.
Яковлев в изумлении откинулся в кресле.
— Да-да, нет тут ничего удивительного, никакой чертовщины и волшебства. Мы действительно думали об одном и том же. По крайней мере – я об этом думал. О том, что мне очень нужен истребитель завоевания господства в воздухе. И что он должен представлять из себя следующее…
Глава 3
