истребитель – да кто из летчиков от этого откажется? В общем, когда мы подрулили к его самолету, генерал-лейтенант уже сам нетерпеливо рыл копытом бетонку от желания познакомиться с нами поближе.
Это стоило нам еще около тридцати минут. Но они прошли живенько так, с огоньком. Генерал пожал нам руки, спросил, как долетели, а сам все косил глазом на Яки. Подполковник Степанов все правильно понял и предложил генерал-лейтенанту познакомиться с новой машиной. Дальше пошли 'охи' и 'ахи'. Командующий был мужик еще достаточно молодой и заводной, так что нам пришлось всерьез отбивать его желание тут же, немедленно, поднять новый истребитель в воздух. Договорились, что сегодня уже не успеем, а вот в ближайшие дни…
— Только после того, как группа решит все материально-хозяйственные проблемы и обустроится, — нетактично влез я.
… ну да, — пел подполковник Степанов, — обустроимся, разместимся – и милости просим! А в размещении армия нам не поможет? Нужно как следует укрыть и замаскировать новые самолеты. А у группы такого количества рабочих рук-то и нет!
Генерал-лейтенант мужественно махнул рукой, давая понять, что армия сделает для нас все возможное – и укроет, и разместит, и обогреет и накормит.
— Вот тогда и милости просим! — поставил точку Степанов. — А пока можно посидеть в кабине. Минут пять, а потом уж и лететь пора!
Так и сделали. Посидели и полетели. Восвояси.
Глава 2
Наш набег на штаб воздушной армии, деловое и неформальное знакомство с командующим, ну и, само собой, привезенные из Штаба ВВС мандаты, сделали свое дело. Вокруг нас только пыль закрутилась.
На следующий день к нам на площадку на спарке прилетел полковник из штаба армии, я к нему подсел, и мы полетели смотреть новое, более удобное место для нашего размещения. Оказалось, что это действительно отличное место. Три маленьких рощицы неправильным треугольником стояли вокруг небольшого лужка. Место – зашибись! Как раз для такой лилипутской авиачасти как наша группа.
Самолеты мы укроем под деревьями, буквой икс через лужок лягут две перекрещивающиеся взлетные полосы, а для размещения людей поставим большие армейские палатки и отроем надежные землянки в овраге. Нам тут всего-то около месяца пробыть надо, до холодов по любому успеем.
Я снова с большим облегчением свалил все наземные дела на широкие плечи командира, благо армейские рыли землю копытом и выделенный нам БАО только и ждал команды по разбивке нашего аэроузла. При соблюдении строжайших мер секретности, разумеется. И скрытности. Надо было так вписаться в пейзаж, чтобы вся эта красота надежно укрыла нашу группу на земле от чужих глаз.
А пока мы оставались на прежнем месте и летали, летали и летали. Пока над своей территорией. Как будет нацелен удар немцев здесь, на юге Курской дуги, через какие населенные пункты он пройдет – я точно не помнил. Да, к своему стыду я мог лишь точно сказать, что под Прохоровкой будет самое большое танковое сражение этой войны. Разумеется, спрашивать было не у кого, если только заскочить на рюмку чаю к Рокоссовскому или Жукову. Но, если взглянуть на карту – ответ напрашивался как бы и сам по себе, без консультации с нашими выдающимися военноначальниками.
Вот мы пока и тренировались в подлете к тому или иному месту предстоящих боев, изучали наземные ориентиры, засекали подлетное время, отрабатывали взаимодействие с наземными пунктами наведения и управления. Мы не поленились и вместе с командирами звеньев съездили к локаторщикам, чтобы наладить боевую дружбу. Да уж, аппаратура! Будка с лампами… Гордые представители радиоэлектронных средств борьбы с авиацией противника тоже были все из себя секретные-пресекретные, однако быстро разобрались, кто есть кто и обещали всемерно помогать громить врага. В общем, толк от этой встречи был.
Я созвонился с ближайшими истребительными полками и побывал у них на аэродромах. Летал я на третьяке, чтобы показать соседям силуэт нового истребителя и его окраску. Чтобы не ошиблись при встрече в воздухе. Заодно мы договаривались о возможном взаимодействии. Я только сразу предупреждал, что на территорию противника мы, скорее всего, залетать не будем, и сопровождать штурмовики и бомбардировщики нам тоже не доверят. А вот поучаствовать в отражении массовых авианалетов – это всегда пожалуйста. А погоняться за мессерами и фоками – да только позовите!
Тут же мы получили встречную просьбу – помочь поймать немецкого воздушного разведчика. Один вредный гад еще рано-рано утром, считай – в темноте, проходил линию фронта и уходил куда-то в наш тыл. Шел он на высоте в 7–8 тысяч метров, и поднимаемые на его перехват истребители попросту не успевали его догнать. Пока они карабкались в небо, разведчик спокойно уходил в глубину нашей территории. Не помогали и авиационные засады. Все же истребители этого времени не могли долго висеть на большой высоте. А наши Яки набирали, напомню вам, пять тысяч метров менее чем за четыре минуты. В общем, когда к этой просьбе присоединился и штаб воздушной армии, мы начали думать, как помочь общему горю.
А что тут особо думать-то, высказались отдельные воздушные бойцы нашей группы. Мы сейчас сидим более чем в пятидесяти километрах от линии фронта. Как только служба ВНОС или радар засечет этого разведчика, так поднимем два истребителя с 37-мм пушками и снимем этот вопрос с повестки дня. А заодно смахнем с неба и этого разведчика. А бензина для юркости возьмем по самому минимуму – только взлететь, стрельнуть и сесть.
Я достал карту и стал искать в этом плане недостатки. Честно говоря, план был простой, как молоток. И найти в нем какой-то подвох я не смог. Решили так и сделать. В пару истребителей залили примерно чуть более трети от обычной заправки, оставили лишь 37-мм пушку с десятком снарядов к ней. Две другие пушки сняли для облегчения самолета. Я еще раз предупредил летчиков, чтобы они не увлекались пикированием со скоростью более 700 км/час, и попросил стрелять одиночными снарядами – нам нужны пленные летчики, а не обгоревшие, измочаленные трупы.
В первый день нашей вахты ничего не получилось. Видимо, их немецкий бог или лично рейхсмаршал Геринг хранил экипаж этого разведчика, а вот на следующее утро…
— Товарищ капитан! Летит! — разбудил меня дежурный.
— Кто летит? — не понял спросонок я.
— Да разведчик немецкий летит!
— Ну, и что ты кричишь, зачем будишь? Летит – так летит, ему же хуже… Поднимай засадный полк, а я сейчас подойду.
В общем, когда я вышел на взлетную полосу, рокот поднявшихся по тревоге истребителей уже стремительно уходил в высоту еще по ночному темного неба. Пара шла на восток, чтобы опередить и перехватить немецкого разведчика.
— Звук на тарелку вывели? — позевывая, спросил я у руководителя полетов.
— А как же! Все как в лучших домах Лондону и Парижу!
Я недовольно посмотрел на шутника. Вы бы лучше от меня ума-разума набирались, а не словесного мусора.
— Ну, как там они?
— Волкодавы, ваша высота? — запросил РП.
— Шесть двести, полет нормальный!
Вот черти, я покачал головой. Что они сегодня – сговорились, что ли? И эти туда же! 'Полет нормальный!' Тоже мне космонавты, понимаешь! Я задумался. Эти ребята космонавтами, скорее всего, не станут… Хотя, как знать? Береговой ведь в годы войны был летчиком-штурмовиком. А надо – полетел в космос. Так что, может быть, рядом со мной сейчас служит будущий советский космонавт! Очень даже может быть.
— Пошел инверсионный след… — сообщила нам тарелка репродуктора. Значит – поднялись выше семи тысяч метров. Нужно еще пару тысяч… На всякий случай.
