Выкрикнув эти слова, магистр госпитальеров галопом поскакал к королю и сказал:
– Государь! Враг яростно атакует нас, и мы рискуем покрыть себя вечным позором, если не ответим на его удары. Мы теряем одного за другим наших коней! Так дальше не может продолжаться!
– Терпение, магистр! – ответил король. – Нельзя быть разом всюду.
Магистр вернулся к госпитальерам, а турки опять предприняли яростную атаку с тыла. Краснея от стыда, госпитальеры говорили друг другу:
– Почему мы не атакуем их на полном скаку? Увы, теперь нас по праву могут назвать трусами. Такого с нами еще никогда не случалось. Никогда еще мы не испытывали такого позора, как сейчас, отступая перед армией неверных. Если мы немедленно не атакуем врага, мы на веки вечные покроем себя позором, мы уже и так слишком долго уклонялись от боя.
О, как изменчива судьба! Как одна ошибка может изменить весь ход событий! Сколько турок могло бы погибнуть, если была бы предпринята соответствующая попытка. Может, Он задумал так наказать нас за наши грехи? И тут они единогласно приняли решение, что сигналом к атаке послужат звуки шести труб, одновременно прозвучавшие в трех частях армии, по две в авангарде, в центре и в тылу; эти звуки отличались от звуков, издаваемых трубами сарацин. Это должно было привести турок в замешательство. План был всем хорош, но из-за излишней поспешности двух рыцарей его не удалось претворить в жизнь.
Одним из этих рыцарей был командующий госпитальерами, а вторым Балдуин де Каррео, искусный и храбрый воин из свиты короля Ричарда. На полном скаку они атаковали турок и, одновременно вонзив копья, убили двух неверных. Когда госпитальеры увидели этих двоих воинов, мчавшихся на врага, и услышали, как они громко взывают к святому Георгию, прося о помощи, то во весь опор бросились на врага. Госпитальеры, измученные за день пылью, жарой, бесконечными атаками близко подошедшего врага, с бешеной яростью атаковали турок.
Граф де Шампань тоже бросился вперед со своим отрядом, и Жак д’Авен с представителями линьяжа,[95] и остальные.
Итак, все те, кто были на первой линии с тыла, яростно устремились в атаку. За ними стремительно бросились пикты, бретонцы и анжуйцы, а затем и остальная армия. Все демонстрировали удивительную отвагу. Смело бросались на турок и, пронзая их копьями, сбрасывали на землю. Небо почернело от пыли, поднятой царившей на земле неразберихой. Турки, решившие спешиться, чтобы было удобнее целиться из луков и арбалетов, замертво падали под ударами наших пехотинцев. И когда увидел это король, не дожидаясь больше, он дал шпоры коню и кинулся с какой мог быстротой поддержать первые ряды. Летя быстрее стрелы, он напал на массу врагов с такой силой, что они были совершенно сбиты, и наши всадники выбросили их из седла. Вы увидели бы их притиснутыми к земле, точно сжатые колосья. Храбрый король преследовал их, и вокруг него, спереди и сзади, открывался широкий путь, устланный мертвыми сарацинами.
Земля была устлана мертвыми телами, многие были обезглавлены. Кружили лошади, оставшиеся без всадников. Со всех сторон неслись стоны, плач и проклятия. Воины в прямом смысле слова шагали по трупам друзей и врагов. О, как отличаются размышления о войне в тиши монастыря от реалий войны! Как отличались те, замышлявшие войну, от короля, жестокого, выдающегося короля, который преследовал неверных и, размахивая мечом, косил их, словно жнец серпом, оставляя за собой устланную их телами землю. Словом, летели на землю турки, метались оставшиеся без всадников кони. Пыль стояла столбом, и наши воины наносили без разбора удары направо и налево, не различая, где свои, а где чужие, и зачастую, приняв своего за врага, безжалостно убивали его. Теперь христиане яростно теснили мусульман, которые отступали перед их неистовой яростью. Еще долго было непонятно, кто сможет победить в этом сражении. Каждая из сторон хотела любой ценой добиться победы. Обе стороны несли тяжелые потери.
О, сколько знамен, штандартов и флажков разных форм и цветов усеяло землю. Сколько стальных мечей, копий с железными наконечниками, турецких луков и булав, ощетинившихся острыми зубьями, стрел и дротиков покрывало землю. А метательными снарядами можно было бы загрузить двадцать, а то и больше фургонов! Под натиском наших воинов турки начали отступать в лес. Тех, кто пытался спрятаться, вскарабкавшись на деревья, сбивали стрелами, и они с тихим стоном падали на землю. Некоторые, бросив коней, бежали к морю и, поскользнувшись, падали в волны с крутых утесов, высотой около двадцати пяти метров. Остальная часть армии чудесным образом испарилась, так что на расстоянии двух миль не было видно ни единого человека, хотя совсем недавно мусульмане, такие упорные и жестокие, раздувались от гордости. И хотя наши воины уже прекратили преследование, враги убегали сломя голову, словно от страха у них выросли крылья. Наша армия в строгом порядке атаковала турок, и норманны и англичане, которые отвечали за знамя, медленно приблизились к отрядам, вступившим в бой с турками, и остановились неподалеку. Удиравшие с поля боя турки, заметив это, с непонятно откуда вернувшейся смелостью, вооружившись булавами, напали на тех, кто шел сзади.
О, этот ужас первых минут, когда стали падать сраженные стрелами наши воины. Тучи стрел взвились в воздух, и ошеломленные внезапным нападением мусульман, всадники пригнулись в седлах. Но недолго длилось их замешательство, и вот они уже яростнее, чем львица, защищающая своих детенышей, бросились на мусульман и прорвались сквозь них. Турки, только что кинувшиеся бежать, вернулись и с невероятной яростью начали теснить наших воинов, которые под градом их стрел упорно продолжали двигаться вперед, пока не слились с основной армией. У турецкого командующего, родственника султана Саладина, был флаг, на котором была изображена весьма необычная эмблема, а именно штаны Магомета, эмблема, хорошо известная его воинам. Он был самым яростным гонителем и наиболее ожесточенным противником христиан. Под его командованием находились семьсот отличавшихся особой храбростью турок, гвардия Саладина. Каждый отряд имел флаг своего цвета. Они с дикими криками бросились в атаку на наших воинов, и от их бешеного напора дрогнули даже наши вожди. Но наши воины устояли, отвечая ударом на удар. Бой становился все жарче. Одна сторона наносила удары, другая отражала их. Они превосходили нас в численности, но наши воины уничтожили огромное количество противников. Уильям Баррис, знаменитый своей храбростью рыцарь, атаковал турок с такой яростью, что при каждом взмахе его меча на землю падал мертвый враг, спасти от его меча могли только быстрые ноги. Король на кипрском гнедом коне, размахивая мечом так, что при каждом ударе вылетали искры, быстро обратил турок в бегство. Он так яростно атаковал, что в этот день нанес много смертельных ударов в сражении с турками. В скором времени враг бежал, и наша армия продолжила прерванный марш на Арсур, у стен которого разбили лагерь.
Пока они разбивали лагерь, турки с тыла опять атаковали нашу армию. Услышав воинственные крики, король Ричард вскочил на коня и всего с пятнадцатью рыцарями бросился в атаку.
– Господи, помоги нам! Господи, спаси Святой Гроб! – крикнул он в полный голос.
И тогда наши рыцари, не мешкая, последовали за королем. Завязался бой. Рыцари гнали турок до Арсура, откуда они предприняли атаку, убивали и брали в плен. После расправы над турками король вернулся в лагерь. Сломленные усталостью воины забылись тяжелым сном. Ночь прошла спокойно.
Те, кто были одержимы жаждой наживы, вернулись на поле боя и полностью отвели душу, а вернувшись, сообщили, что нашли убитыми тридцать два турецких эмира. Судя по дорогим одеждам и богатой кольчуге, это были очень влиятельные люди. Помимо них, турки потеряли порядка семи тысяч человек, не считая раненых, разбежавшихся в разные стороны. С Божьей помощью нам удалось понести несравнимо меньшие потери. Сколько горя принес этот день! Сколько испытаний выпало на долю воинов! Для многих это была заслуженная кара. Горькое горе! Какими же черными должны были быть наши грехи, чтобы потребовалось такое испытание огнем, чтобы очиститься от них?!
И снова над христианами нависла большая опасность. Во время пребывания христианской армии в Яффе несколько сарацин собрались вместе, чтобы обсудить, как следует действовать в сложившихся обстоятельствах. Они говорили о позоре, который навлекли на себя, поскольку столь малочисленная армия смогла выгнать их из Яффы. Они упрекали себя в трусости и постыдной слабости, а затем самонадеянно решили, что захватят короля Ричарда прямо в его шатре и приведут к Саладину, который щедро вознаградит их за такой подарок.
Они решили идти глубокой ночью, чтобы застать короля врасплох. При свете луны они шли и говорили о том, что король уже практически в их руках. О, ненавистное племя неверных! Они хотели захватить стойкого Христова воина во время сна. Они, вооруженные, хотели захватить безоружного. Они уже
